Свершения Шекспира

Итак: что осталось? Почему нам не дает покоя провинциальный парень, прославившийся на театральном поприще? Через семь лет после смерти Шекспира на этот вопрос ответят Хеминг и Кондел: они завершат работу, которую он им доверил, — отредактируют и напечатают однотомник его сочинений. Не будь они верными друзьями, добрая половина пьес, среди которых «Двенадцатая ночь» и «Макбет», «Антоний и Клеопатра» и «Буря», осталась бы ненапечатанной и пропала, а «Генрих V» и еще три пьесы дошли бы до нас в искаженных вариантах («плохие» кварто). Из рукописных запасов «слуг короля» друзья извлекли драгоценные шекспировские оригиналы и точные копии и с них сделали первые публикации и переиздания пьес, «искалеченных и обезображенных плутами и ворами, обманно издавшими их». По рукописям же были сверены и переизданы некоторые кварто. Итак, вот что осталось: 36 пьес в Первом фолио — возможно, величайшее в истории человечества творческое достижение. Из всех мировых поэтов разве один-двое встанут с ним вровень. Вам угодно чистой лирики? У Шекспира есть песни, причем какие разные: «Кто есть Сильвия?» в «Двух веронцах» и «Отец твой спит на дне морском» в «Буре». Или вы предпочитаете сонеты? У Шекспира их 150, причем любой придется вам по вкусу. Вот этот —

Сравню ли с летним днем твои черты?
Но ты милей, умеренней и краше.
Ломает буря майские цветы,
И так недолговечно лето наше!¹

Или этот —

Когда листва несется вдоль дорог, В полдневный зной хранившая стада,
И нам кивает с погребальных дрог
Седых снопов седая борода, —
Я думаю о красоте твоей,
О том, что ей придется отцвести...²

Такой же высокой пробы поэзия его ранних пьес.

То жаворонок был, предвестник утра, —
Не соловей. Смотри, любовь моя, —
Завистливым лучом уж на востоке
Заря завесу облак прорезает.
Ночь тушит свечи: радостное утро
На цыпочки встает на горных кручах³.

И то же золото, хотя более сложного состава, — его лирика в поздних сочинениях.

Где нарциссы,
Предшественники ласточек, любимцы
Холодных ветров марта? Где фиалки,
Подобные мгновенной красотой
Глазам Юноны, темным и глубоким,
А запахом — дыханию Венеры?⁴

Больше того, Шекспир вдвойне творец, поскольку оставил нам не только поэзию, но еще целый мир людей, и тут ни один поэт с ним не сравнится. Нет другого писателя, который вывел бы такое разнообразие лиц обоего пола — ничтожных и державных, сумрачных и веселых, комических и трагических, благородных и низких. Ланс, Основа, Кизил, Пистоль, Автолик, кормилица Джульетты, миссис Куикли; Фальстаф, Оселок, Жак, Фесте, Мальволио, Пароль, Бенедикт; Джулия, Беатриче, Розалинда, Виола, Елена, Марина, Имогена, Утрата, Миранда; Ричард II, Ричард III, Король Джон, Генрих V, Хотспер, Брут, Гамлет, Отелло, Яго, Лир, Макбет; Джульетта, Дездемона, Корделия, Волумния, леди Макбет, Клеопатра — всех и не перечислить. Удивительно, что все они — просто слова, и еще удивительнее — сами эти слова, поэзия, что делает героев живыми. Живой поэзией. Вот Джульетта — и никто другая:

Ночь кроткая, о ласковая ночь,
Ночь темноокая, дай мне Ромео!
Когда же он умрет, возьми его
И раздроби на маленькие звезды:
Тогда он лик небес так озарит,
Что мир влюбиться должен будет в ночь
И перестанет поклоняться солнцу⁵.

Вот Гамлет:

О, друг, какое раненое имя,
Скрой тайна все, осталось бы по мне!
Когда меня в своем хранил ты сердце,
То отстранись на время от блаженства,
Дыши в суровом мире, чтоб мою
Поведать повесть⁶.

Вот Клеопатра:

О девушки, взгляните!
Венец вселенной превратился в прах.—
Любимый! — О!.. Увял победный лавр.
Повержен наземь воинский штандарт.
До уровня подростков несмышленых
Род снизился людской. Ушло геройство,
И не на что глядеть теперь луне,
Взирающей с небес⁷.

А вот, скорее всего, сам Шекспир — тот редкий случай, когда мы различаем его голос в пьесе:

Окончен праздник. В этом представленье
Актерами, сказал я, были духи.
И в воздухе, и в воздухе прозрачном,
Свершив свой труд, растаяли они. —
Вот так, подобно призракам без плоти,
Когда-нибудь растают, словно дым,
И тучами увенчанные горы,
И горделивые дворцы и храмы,
И даже весь — о да, весь шар земной.
И как от этих бестелесных масок,
От них не сохранится и следа.
Мы созданы из вещества того же,
Что наши сны. И сном окружена
Вся наша маленькая жизнь⁸.

Подобно Протею, Шекспир растворяется в своих героях и почти не показывается нам, но пьесы оживлены его духом, и мы читаем их не только ради их поэзии и знакомства с их героями, но и для того, чтобы побыть в обществе Шекспира-человека. И чтение его пьес, помимо всего прочего, приносит нам умиротворение. Мы приобщаемся его доброй мудрости, ощущаем жизнь как солнечный праздник, разделяем его веселый нрав и остроумие, ибо он идеал нормального человека, его могучие способности укрощены и приведены к гармоническому согласию. Мы читаем Шекспира потому, что такого человека каждый хотел бы назвать своим другом.

Примечания

1. Шекспир Уильям. Полн. собр. соч., т. 8, с. 436. Перев. С. Маршака.

2. Там же, с. 433.

3. Там же, т. 3, с. 87 («Ромео и Джульетта»).

4. Шекспир Уильям. Полн. собр. соч., т. 8, с. 72 («Зимняя сказка»). Перев. В. Левика.

5. Там же, т. 3, с. 75 («Ромео и Джульетта»).

6. Там же, т. 6, с. 155.

7. Шекспир Уильям. Полн. собр. соч., т. 7, с. 232. Черев. Мих. Донского.

8. Там же, т. 8, с. 192 («Буря»). Перев. Мих. Донского.