Ранние пьесы и поэмы

Но уже завершился блистательный путь Грина. Погубленный беспорядочной жизнью, он умирал в сентябре 1592 года в лачуге какого-то бедняка сапожника и на смертном одре написал «На грош мудрости, добытой миллионом раскаяния» — исповедь, обращенную к друзьям-драматургам: Марло, Нэшу и Пилю, которых он заклинал внять его печальной судьбе и не переводить свой ум на сочинение пьес, отчего в выигрыше только лицедеи — куклы, скоморохи и обезьяны. Это еще не все: завелся некий молодой актер, неуч и простолюдин, возомнивший себя «потрясателем сцены» ("Shake-scene"), дерзнувший ступить на поприще драматурга и сочинять пьесы, которые публика предпочла его, гриновским. Тут, несомненно, имеется в виду Шекспир, поскольку слова Грина «сердце тигра в актерской оболочке» пародируют строку из третьей части «Генриха VI». Захватившей его в плен королеве Маргарите герцог Йорк кричит:

О сердце тигра в женской оболочке!
Смочила ты платок в крови ребенка
И слезы утереть даешь отцу, —
И все же образ женщины ты носишь?
Но женщины добры, нежны, покорны, —
Ты ж зла, груба, сурова, непреклонна,
Взбесить меня ты хочешь? Я взбешен.
Ты хочешь, чтоб я плакал? Я рыдаю.
Вихрь бешеный к нам пригоняет ливни;
Утихнет ярость — и прольется дождь¹.

Взвинченная и сентенциозная риторика этих стихов показательна для ранней манеры Шекспира, ставившего себе в образец, конечно же, Марло.

Итак, к концу 1592 года Шекспир написал три части «Генриха VI» и стал известным драматургом. О его популярности свидетельствует запись в счетной книге Хенсло относительно мартовской постановки в «Розе» «Гарри VI» (первая часть «Генриха VI»), сыгранного актерами лорда Стренджа. Сбор был самый большой за весь сезон — 3 фунта 16 шиллингов 8 пенсов (100 фунтов в современном исчислении); успех пьесы косвенно подтверждает и Нэш в «Пирсе Безгрошовом»^*, высказываясь о сильном впечатлении от сцен с лордом Толботом. Очевидно, актеры Стренджа выкупали некоторые пьесы у королевских актеров, поскольку в их репертуаре были еще три пьесы Грина, принесшие им одни убытки.

Совершенно естественно, что Шекспир оскорбился нападками Грина и выразил свое возмущение издателю «На грош мудрости» Генри Четлу; тот почел своим долгом встретиться с ним и позже, в предисловии к «Сну добросердечного», искренне раскаялся, что сохранил пресловутый отзыв. Четл первым представил нам Шекспира с человеческой стороны (ему в ту пору 28 лет), и трудно пожелать более привлекательного портрета: с хорошими манерами, добропорядочный, в чести у достойных людей, отличный актер и изящный драматург.

Злейшими врагами актеров были пуритане и чума. Обосновавшиеся в муниципальном совете Сити пуритане спали и видели театры разрушенными, а преуспевающих развязных актеров выпоротыми кнутом и приставленными к полезному делу; но, поскольку королева стала открыто покровительствовать актерам, пуритане затаились. Самое большее, на что могли пойти королева и Тайный совет, — это закрыть театры во время эпидемии чумы, а она последние десять лет обходила Лондон стороной. Настоящей эпидемии фактически не было с 1563 года. Но летом 1593 года она разразилась, в ее разгар за одну неделю погибли тысячи людей. Театры закрылись, актеры кое-как сводили концы с концами в провинции, играя «на бочках, прикрытых досками, под звуки старой, треснувшей трубы». Зима не принесла избавления, и чума лютовала еще пуще, вновь открылись театры только летом 1594 года^**.

Что делал эти два года Шекспир? К этому времени он, надо полагать, был уже не актером на жалованье в театре, а «пайщиком», но нет никаких свидетельств тому, что он разъезжал с актерами по городам и весям. У простого актера не было иного выхода, как кочевать с места на место, не помышляя о собственной выгоде, а Шекспир теперь стал в первую очередь писателем, и ему выгоднее было совершенствоваться на этом поприще. В последние пять лет он редко виделся с женой и тремя ребятишками, и поэтому можно смело предположить, что в Стратфорде он и переждал чуму. Труппа королевы приехала в город вскоре после начала эпидемии, возможно, он был с актерами и остался дома, договорившись вернуться, когда откроются театры.

На отца по-прежнему сыпались неприятности: совсем недавно его внесли в список «уклоняющихся» — он «уже месяц не посещает церковь, как говорят, из боязни преследования за долги». В дальнейшем, однако, мы не услышим о невзгодах Джона Шекспира: возможно, удачливый сын помог отцу навести порядок в делах. Молодой драматург славно поработал в те годы. Уже был написан венчавший трилогию о Генрихе VI «Ричард III» (и заодно открыта галерея великих образов), автор упивается новообретенным счастьем и закономерно обращается к комедии и лирической поэзии. К этому идиллическому периоду принадлежат «Комедия ошибок», «Укрощение строптивой» и «Два веронца», а также ранние сонеты и поэмы «Венера и Адонис» и «Обесчещенная Лукреция». Как и Марло, его в первую очередь волнуют поэзия и события, ему важно поведать трагическую, страшную, потешную или любовную историю. На своих героев он взирает как бы безучастно, есть что-то даже равнодушное в том, как он управляется со своими марионетками, как побуждает их высказываться и страдать. Коротко говоря, перед нами здоровый, счастливый и удачливый тридцатилетний поэт. Влияние Марло, впрочем, шло на убыль, и по-боевому громыхающая строка учителя укладывалась в упругий, танцующий размер — как, например, уже в «Ричарде III»:

Уж он не скачет на конях в броне,
Гоня перед собой врагов трусливых,
А ловко прыгает в гостях у дамы
Под звуки нежно-сладостной лютни².

Поэма «Венера и Адонис» — первое сочинение Шекспира, появившееся в печати, — была любовно издана его другом Ричардом Филдом и снискала такую популярность, что потребовала девяти переизданий в ближайшие девять лет. Авторы искали себе покровителей, и Шекспир сделал ставку на богатого и влиятельного Генри Ризли графа Саутгемптона, которому и посвятил поэму; буде эта любовная история встретит одобрение у его милости, автор обещал создать в его честь «более серьезное творение». Поэму одобрили, и в следующем году Филд напечатал «Обесчещенную Лукрецию», также посвященную Саутгемптону.

Опубликование сонетов Сидни^*** побудило Шекспира испытать силы в новом жанре, и, так же как у Сидни, в глубине цикла смутно проступает сюжет. Большая часть сонетов обращена к прекрасному юноше, который сманил у поэта его возлюбленную, смуглую замужнюю даму, и в довершение отдал свою благосклонность другому поэту. Возможно, вся эта история такой же миф, как случившееся с Венерой и Адонисом, не более чем выдумка, способная приютить мысли поэта о любви и дружбе. Но когда пятнадцать лет спустя сонеты были опубликованы, издатель предпослал им загадочное посвящение «Мистеру W. Н.», и кто такой этот «W. Н.», равно как и смуглая леди и поэт-соперник, взбудоражило и продолжает занимать многие умы. Что касается леди и поэта-соперника, то у нас нет сколько-нибудь верной нити (догадкой, похожей на правду, остается Чапмен)^****, зато весьма соблазнительно думать, что "W. Н." — это переставленные инициалы Генри Ризли (Henry Wriothesley) и что он-то, шекспировский покровитель, и был «подателем жизни», а проще — вдохновителем этих сонетов. Прочат на эту роль и совсем юного пэра (в 1592 году ему 12 лет, графу Саутгемптону — 23) — Уильяма Герберта (William Herbert), в будущем графа Пемброка. Возможное допущение, поскольку Шекспир, видимо, был знаком с матерью Пемброка (сестрой Сидни) и посещал их уилтонский дом, двери которого были открыты для поэтов. Существует и еще одно предположение. В 1594 году оксфордский студент Генри Уиллоуби (Henry Willoughby) выпустил в свет поэму «Уиллоуби, его Авиза, или Правдивый портрет скромной девы и целомудренной и верной жены»; здесь оплакивается безответная любовь поэта к безупречной Авизе. В прозаическом вступлении к одной из песен Генри Уиллоуби рассказывает, что он поведал свою печаль «близкому другу W. S.», «старому актеру» в любовных игрищах, недавно исцелившемуся от подобного недуга. Возможно, Генри Уиллоуби (Н. W.) и есть «мистер W. Н.», а упоминание «Обесчещенной Лукреции» в хвалебных стихах, которые предваряют поэму, дает некоторое основание думать, что "W. S."— это Шекспир, перестрадавший любовь к своей смуглой даме^*****. Фраза в любом случае знаменательная, ибо впервые в литературном произведении Шекспир назван по имени. В целом же гипотеза не представляется убедительной, и если искомый "W. Н." действительно был другом Шекспира, то это мог быть любой из сотни молодых людей, о которых мы не имеем ни малейшего представления. Все может быть совсем просто: существовал некий "W. Н.", раздобывший рукопись сонетов, и издатель Томас Торп напечатал их, даже не спросясь у Шекспира^******.

В эпоху Шекспира, когда авторского права в нашем понимании не существовало, подобное литературное пиратство^******* было в порядке вещей. Всякую книгу, пьесу, всякий памфлет полагалось регистрировать в «Гильдии печатников и книгоиздателей», которая за скромную плату (6 пенсов) защищала издателя от посягательств на его права, но абсолютно беззащитны перед недобросовестным издателем, тем или иным способом раздобывшим экземпляр пьесы, были злосчастный автор либо актерская труппа, которой он продал пьесу (обычно за 5 или 6 фунтов). Поэтому актерские товарищества берегли рукописи пьес как зеницу ока и редко делали копию, но случалось, что какой-нибудь актер с превеликим тщанием запоминал текст, потом записывал его и продавал издателю, и тот печатал искаженный вариант как оригинальный. Это, например, случилось со второй частью «Генриха VI», напечатанного в 1594 году под названием «Первая часть Распри между династиями Йорков и Ланкастеров». Обычно пьесы печатались форматом «кварто», то есть в одну четвертую долю печатного листа, и поэтому испорченным текстам дали название «плохих» кварто, из них печально известен «Гамлет».

Когда наступали трудные времена, труппы начинали распродавать имущество — так оказался на книжном рынке «Тит Андроник»; похоже, он был напечатан раньше второй части «Генриха VI», и, стало быть, это первая пьеса Шекспира, попавшая в печать. А времена в 1594 году настали такие, что хуже не придумать. Чума поставила актерские товарищества на грань разорения. Актеры графа Пемброка заложили весь свой гардероб; труппа королевы пришла в упадок и вела жалкое существование провинциальных актеров; выдержали напасть только актеры лорда-адмирала Хоуарда (он командовал английским флотом, разгромившим Армаду) и актеры графа Дерби, ранее известные как актеры лорда Стренджа^********. Весной Дерби умер, но труппа заручилась покровительством лорда Хансдона, в качестве лорда-камергера направлявшего деятельность театров и отвечавшего за исполнение пьес при дворе. Лучшего патрона трудно было пожелать: в добавление к сказанному лорд Хансдон был любимым кузеном королевы.

Примечания

1. Шекспир Уильям. Полн. собр. соч. М., 1957—1960, т. 1, с. 335—336. Перев. Е. Бируковой.

2. Шекспир Уильям. Полн. собр. соч., т. 1, с. 433. Перев. А. Радловой.

Комментарии

*. Отзыв Т. Нэша (1567 — ок. 1601) — в памфлете «Пирс Безгрошовый и его моление дьяволу» (1592) — первое современное упоминание о Шекспире-драматурге (точнее, о его драме).

**. С непреложностью закона вывел связь театра с эпидемиями чумы пуританин Т. Уайт (1577): «До чумы доводит грех... до греха доводят пьесы». По грустной иронии судьбы само слово «пуританин» впервые датируется 1564 г. — т. е. годом рождения Шекспира. Характерное суждение о положении драматурга и актера в XVI в. находим у А. Мортона: «Театр и в смысле социальном и географическом располагался между феодальным Вестминстером и торговым Лондоном, сосуществуя с публичными домами и зверинцами, где показывали медведей, он был составной частью скандально прославившейся богемы» (М о р т о н A. Л. От Мэлори до Элиота. М., 1970, с. 60). Ту же мысль высказывает В. Фриче: «Богема (...) впервые (...) появляется, видимо, в Англии в конце XVI и начале XVII вв., когда страна уже поворачивает на путь капитализма. Значительная часть драматургов «шекспировской» эпохи были типичными богемцами (Марло, Грин, Лодж, Пиль)» (Литературная энциклопедия. М., 1929, т. 1, с. 531—533). Эти соображения в той или иной степени отзываются в беллетристике — от «Жизни поэта» (1824) В. Тика до «На солнце не похож» (1964) Э. Берджеса.

***. Сонеты Сидни «Астрофель и Стелла» были опубликованы посмертно, в 1591 г. (написаны ок. 1579). Астрофель — это Сидни, Стелла — сестра графа Эссекса Пенелопа Девере. Шекспир хорошо знал этот сборник, строку из сонета Сидни цитирует у него Фальстаф.

****. Кандидатура Дж. Чапмена (ок. 1560—1634) представляется маловероятной, поскольку в указанный период времени неизвестны его произведения, посвященные Саутгемптону, Герберту или любому другому "W. Н.". Среди других претендентов называли С. Дэниэла (он был домашним учителем Уильяма Герберта; в 1592 г. опубликовал цикл сонетов «Делии»), М. Дрейтона, Б. Барнса (в его пользу особенно ратовал С. Ли), К. Марло, Дж. Маркема (он посвятил Саутгемптону свою поэму «Трагедия сэра Ричарда Гренвилла», 1595).

*****. Только исходя из позднейшей репутации Шекспира могли исследователи идентифицировать его с "W. S.". Между тем это очень распространенные инициалы: в 1597 г. Ричард Бербедж имел среди своих коллег Уильяма Слая, Уильяма Шекспира и Уильяма Смита.

******. Если принять эту версию, то весьма убедительными остаются аргументы С. Ли (1898), раскрывшего эти инициалы: печатник Уильям Холл.

*******. Лишь около двух третей печатаемых книг регистрировалось в «Гильдии»; остальное — пиратские издания. Авторское право в современном понимании (как право собственности автора на свое сочинение) было утверждено актом 1709 г.

********. Покровитель труппы (с нач. 1580-х гг.) Фердинандо Стэнли лорд Стрендж (сам немного поэт) наследовал титул по смерти отца, Генри Стэнли графа Дерби, в 1593 г. Генри Кэри лорд Хансдон (1524—1596) — племянник Анны Болейн и, значит, двоюродный брат Елизаветы.