Время, добро и зло

Второй столь же существенный динамический элемент в пьесах Шекспира — бег времени. Не течение, не ход, а именно бег вернее всего передает то, что происходит в пьесах Шекспира.

Время в его пьесах идет быстро. Драматург показывает, как движется история, в своих хрониках, где одна власть сменяется другой и при новых королях наступают новые времена — иногда хуже тех, что были, изредка лучше, — так или иначе, ощущение перемен проходит через все его исторические драмы. Но не только в них. В трагедиях и комедиях также ощущается быстротечность времени.

В пьесах Шекспира нет единого понятия о времени. «Время вскармливает всякое добро» (III, 1, 243), — говорит Протей в «Двух веронцах». Генри VI называет время «тяжким», потому что оно рождает ужасы (3 Г VI, II, 5, 73). Эти противоположные черты времени без каких бы то ни было околичностей изложены в речи персонажа Время, который играет роль пролога к IV акту «Зимней сказки». Оповещая зрителей о том, что между предыдущей и следующей сценами прошло шестнадцать лет, он не упускает случая осведомить, что представляет собою он — Время:

Игра и произвол — закон моей природы.
Я разрушаю вмиг, что создавалось годы,
И созидаю вновь.

(IV, 1, 9. ВЛ)

Время у Шекспира — помощник и враг человека, судья и целитель. Можно исписать целые страницы примерами того, как по-разному характеризуется влияние времени на человеческие судьбы в комедиях, хрониках и трагедиях Шекспира¹. Я ограничусь только примерами из одной пьесы.

В «Как вам это понравится» тема времени занимает значительное место, и, можно сказать, Шекспир собрал здесь разные точки зрения. Шут и Жак считают время движением через нелепости жизни к смерти. Их взгляд на время трагический и пессимистический. Иначе думает о времени Розалинда, эта самая светлая голова в комедии. Между ней и Орландо происходит шутливая беседа на тему о любви и времени. Она говорит о «ленивом ходе времени», он — о «быстром ходе времени». «Разве не все равно, как сказать?» — спрашивает Орландо. «Никоим образом, сударь, — отвечает Розалинда, — время идет различным шагом с различными людьми. Я могу сказать вам, с кем оно идет иноходью, с кем — рысью, с кем — галопом, с кем — стоит на месте» (III, 2, 326). За этим следуют комические пояснения: медленно тянется время для девушки между обручением и свадьбой; галопом--с вором, которого ведут на виселицу; стоит время для судей на каникулах между сессиями, — по-видимому, оттого, что в этот отрезок времени они лишены возможности брать взятки.

Истина в шутливом обличим не перестает быть истиной, и Розалинда выражает то, что я бы назвал законом для пьес Шекспира. В его произведениях время не существует само по себе. Герои могут сколько им угодно рассуждать о времени как силе жизни, стоящей над ними, но в пьесах Шекспира время совсем не абстракция, а то, что создают сами люди. У него есть персонажи, для которых время остановилось, — например, для судьи Шеллоу и Сайленса во второй части «Генри IV» (III, 2), да и вообще для значительной части шекспировских простаков, которые живут вне времени. Но для большинства его персонажей жизнь — это движение во времени. Они строят планы, питают надежды, видят перед собой цели, к которым продвигаются шаг за шагом, — чаще всего шагом стремительным.

Движение времени в пьесах Шекспира осуществляется в смене событий. Но оно исчезает из наших глаз в промежутке между двумя сценами. Сколько времени прошло между тем, как Лир изгнал Корделию и поселился у Гонерильи? Сколько времени прошло с тех пор, как Отелло ночью, сразу после заседания у дожа, отправился морем на Кипр? Об этом у Шекспира ни слова, и количество прошедшего времени не имеет значения. А есть ли у зрителя ощущение того, что какое-то время протекло? Да, и это достигается простыми средствами.

В «Короле Лире» между сценой изгнания и ссорой Лира с Гонерильей происходит другое событие: побочный сын Глостера Эдмунд добивается того, что отец проклинает другого сына — Эдгара. События этой сцены, занимающие сами по себе некоторое время, создают тот интервал, в течение которого произошла перемена в положении Лира — из полновластного короля он превратился в приживала у дочери.

В «Отелло» интервал создается тем, что второе действие начинается на берегу Кипра, где комендант крепости и беседующие с ним горожане рассказывают о буре на море и гибели турецкого флота. Затем в порту высаживается Кассио, через некоторое время после него — Дездемона и Яго, и самым последним прибывает Отелло.

Здесь промежуточный интервал создается в речах персонажей.

Эти два простых приема и служат у Шекспира главным средством для создания перехода от одного события к другому и для обозначения того, что между двумя событиями прошло какое-то время.

Есть у Шекспира произведения, в которых события происходят на протяжении суток, — «Сон в летнюю ночь» и «Буря». Но, как правило, действие длится дольше. В некоторых пьесах оно занимает год, в других — несколько лет. События первой части «Генри IV» приходятся на время с июня 1402-го по июль 1403 года. Во второй части они длятся десять лет — с 1403-го по 1413 год. Но и здесь и там фабула сведена к истории одного восстания и подавления его, что делает время происшествий одинаковым, а в сущности, точность здесь не имеет никакого значения, потому что перед зрителем проходит событие, занявшее некоторое время, — не обязательно знать, какое точно. Это можно сказать о всех других пьесах. В «Гамлете» действие, по-видимому, длится свыше двух месяцев, в «Короле Лире» — недели или месяцы, сколько — не важно, потому что сроки здесь не играют роли. В «Гамлете», например, важен только один срок — два месяца, прошедшие со смерти короля. Остальное время проходит без счета.

Хотя хронология подлинных событий помогает установить предполагаемое время действия в исторических драмах, но, как мы уже видели, для пьесы это не имеет значения. Например, первая часть действия «Юлия Цезаря» занимает несколько месяцев 44 года до н. э. События, происшедшие после смерти императора, протекали с 44-го по 42-й год, то есть около двух лет. Но в пьесе начало развивается в более медленном темпе, чем конец, и если можно говорить об ощущении, то до убийства Цезаря время тянется дольше, чем тогда, когда действие идет к развязке.

Движение времени во всех пьесах Шекспира, несомненно, ощутимо, но длительность периодов неопределенна. Есть, однако, исключения. В «Ромео и Джульетте», например, ведется точный счет времени.

Точкой отсчета является четвертая сцена третьего акта. Капулетти размышляет, на какой день назначить венчание Париса и Джульетты:

Какой сегодня день?

Парис
      Синьор,
Сегодня понедельник.

Капулетти
      Понедельник?
Вот как! Нет, в среду будет слишком рано.
В четверг! Скажи ей, что в четверг
Мы с благородным графом обвенчаем.

(III, 4, 18. БП)

Проследив внимательно развитие действия, в котором Шекспир точно обозначил конец каждого дня, нетрудно установить, как шли события.

События первого акта — драка приверженцев враждующих домов, бал у Капулетти, встреча юных героев — происходят в воскресенье. В понедельник утром они тайно венчаются, днем происходит убийство Меркуцио и Тибальта, вечером Капулетти решает сыграть свадьбу в четверг. В понедельник же Ромео и Джульетта проводят первую и единственную брачную ночь. Во вторник утром Ромео бежит в Мантую, а Джульетта узнает, что родители отдают ее за Париса. Она получает снотворный напиток от Лоренцо. Во вторник вечером Капулетти передумал — назначает свадьбу вместо четверга на среду: «Завтра же вам в церковь» (IV, 2, 37). Узнав об этом, в ту же ночь Джульетта принимает напиток и надолго засыпает. В среду утром ее находят «мертвой», относят в склеп, а Лоренцо посылает нарочного в Мантую. Летаргия Джульетты должна длиться «ровно сорок два часа» (IV, 1, 105), немного меньше двух суток. Значит, она просыпается в четверг вечером или ночью, когда и умирают оба — она и Ромео.

Зачем была нужна Шекспиру такая точность? Для того чтобы мы почувствовали стремительность событии: трагедия разыгралась на протяжении всего пяти суток. Пять дней и ночей любви, ненависти, смертей, горя, страданий, пять дней неистовых, безудержных страстей с трагическим исходом!

Примечания

1. О концепции времени у Шекспира см. Л. Пинский. Шекспир. Основные начала драматургии. М., «Художественная литература», 1971, стр. 48—88.