Ренессансное понимание трагедии

Оставим, однако, широкую почву идеологии Возрождения и обратимся к конкретному пониманию трагедии и трагического в эпоху Возрождения. При этом надо сразу оговорить, что единой концепции трагического в ту эпоху не существовало. Но было несколько понятий, которые в большей или меньшей степени отразились в творчестве драматургов.

Первейшее понятие о трагедии было сформулировано в Англии поэтом второй половины XIV века Джеффри Чосером:

Трагедию бы я определил
Как житие людей, кто в славе, в силе
Все дни свои счастливо проводили
И вдруг, низвергнуты в кромешный мрак
Нужды и бедствий, завершили так
Свой славный век бесславною кончиной¹.

Чосер в сжатой форме выразил то, что до него Боккаччо развернул в обширное повествование, содержавшее философски-моральные умозаключения. Книга его называлась «О падении великих людей»². Итальянский гуманист рассказал в своем труде многочисленные истории несчастий и гибели выдающихся личностей. Задумавшись над вопросом о причинах их падения, Боккаччо дал на него двойственный ответ. С одной стороны, унаследованная многовековая христианская традиция подсказывала ему, что в этом следует видеть божью руку. Бог для Боккаччо равнозначен Судьбе, Фортуне. Там, где действуют высшие силы, человек бессилен.

Но вместе с тем Боккаччо считает, что бывают случаи, когда человек сам виновен в своих несчастиях. Излагая это положение, А.Н. Веселовский писал: «Есть и доля действительно заслуженная; когда люди превысили свои требования от жизни, увлеклись не в меру погоней за счастьем, они платятся за это; в таких случаях чем больше бывает счастья, тем ближе падение, слепой оказывается не фортуна, а люди, не умеряющие своей воли...»³.

Эти два рода причин человеческих трагедий признавались вплоть до эпохи Шекспира. У самого Шекспира можно встретить отголоски обеих концепций. Уилард Фарнхем тонко подметил, что в «Ричарде II» король смотрит на свою судьбу как на следствие злосчастья, Фортуны, отвернувшейся от него. Иначе говоря, в его глазах он пал по причине, действовавшей извне и свыше. Но вместе с тем Шекспир показывает, что гибель Ричарда II обусловлена его характером. Такое совмещение в одном произведении различных понятий о причинах падения и гибели выдающихся личностей встречается и в других произведениях.

В «Ромео и Джульетте» уже в прологе подчеркивается, что «под звездой злосчастной / Любовников чета произошла» (ТЩК), то есть оба родились под знаком звезд, суливших им несчастливую судьбу. Тем самым можно считать, что гибель Ромео и Джульетты предопределена свыше. Это как будто подтверждает и речь герцога в конце трагедии. Но в том же вступительном сонете указана не только эта причина, — более подробно говорится о земных обстоятельствах, обусловивших их гибель:

В двух семьях, равных знатностью и славой,
В Вероне пышной разгорелся вновь
Вражды минувших дней раздор кровавый,
Заставил литься мирных граждан кровь.

(ТЩК)

В финале — та же двойственность в объяснении причин гибели Ромео и Джульетты. Когда в склепе собираются Монтекки и Капулетти, а затем приходит и герцог, монах Лоренцо подробно рассказывает последнему, как все произошло. Рассказ долог, хотя Лоренцо обещает говорить кратко, — он занимает сорок строк (V, 3, 229— 269). Монах излагает все главные события пьесы. Ничего нового к тому, что видели сами зрители, его слова не добавляют. За его речью следует еще опрос слуги, который сообщил Ромео о смерти Джульетты, и мальчика-пажа, сопровождавшего Париса, когда тот пришел в склеп с цветами для Джульетты. В современных нам постановках все это сокращается. Но в шекспировском театре эти речи не были лишними. Шекспир суммировал в них события трагедии, чтобы зрители, уходя из театра, запомнили содержание пьесы. Из всего сказанного со всей очевидностью обнаруживаются конкретные и реальные причины гибели Ромео и Джульетты: во-первых, вражда их родителей, а затем цепь неблагоприятных обстоятельств, — вполне жизненных, — помешавших осуществлению хитроумного плана монаха соединить любящих.

Выслушав рассказ монаха, убедившись в том, что все произошло именно так, герцог, обращаясь к главам враждующих семейств, называет всех виновных:

Где вы, непримиримые враги,
И спор ваш, Капулетти и Монтекки?
Какой для ненавистников урок,
Что небо убивает вас любовью!
И я двух родственников потерял
За то, что потакал вам. Всем досталось.

(V, 3, 291. БП)

Итак, в первую очередь виновны Монтекки и Капулетти с их бессмысленной враждой. Отчасти герцог признает виновным и себя за то, что не был достаточно энергичен в подавлении междоусобия. Но в речи герцога проскальзывает также упоминание неба. Здесь, однако, есть некоторая неясность. Заметим — ни разу в перечислении виновных не говорится о Ромео и Джульетте. Их любовь им не ставится в укор. Небо не карало их за нее. Оно карало их родителей за вражду. Дословно герцог говорит следующее: «Где же вы, враги? Капулетти! Монтекки! Смотрите, каким бичом карается ваша ненависть: небеса убивают ваши радости (т. е. ваших детей) их любовью»⁴. Смысл этой запутанной фразы таков: небеса карают вас за вражду смертью полюбивших друг друга ваших детей.

Значит, трагедия не обошлась без некоторого влияния высших сил на судьбы ее героев. Если быть придирчивым, то небесам явно следовало бы предъявить упрек: за что они, обрушивая гнев на Монтекки и Капулетти, убили Ромео и Джульетту? Но едва ли Шекспир имел в виду что-либо вольнодумное, когда писал эти строки. Проблема зла, интересовавшая и средневековых мыслителей, одним из величайших авторитетов среди них, Фомой Аквинским, решалась так. Бог — источник одного лишь добра. Дурные поступки исходят от плохих людей. Мировой порядок не обходится без пороков и зла. Но здесь проводится такое различие: Бог — творец зла, которое дается как наказание грешникам, но не творец зла, возникающего вследствие пороков. Именно это и объясняет слова герцога. В своей вражде повинны сами Монтекки и Капулетти, за это небеса и карают их, в чем проявляется их божественное право. Не небо убило юных героев, а их родители. Это следует всячески подчеркнуть, ибо, как известно, идеалистическая критика XIX века считала, что Ромео и Джульетта погибают из-за вины непослушания родителям или из-за того, что страсть их была чрезмерна.

Итак, в объяснении трагических происшествий у Шекспира указаны два ряда причин — те, что не подвластны людям, и те, которые зависят от них самих. Нельзя при этом не заметить, что наибольшее внимание уделено земным обстоятельствам трагедии. Беда Ромео и Джульетты в том, что их любовь столкнулась с непреодолимым препятствием — враждой их семейств. Отсутствие внутреннего мира в Вероне, в чем отчасти повинен и герцог, не принявший своевременно крутых мер, погубило Ромео и Джульетту.

В трагедии юных героев Шекспир показал три фактора: влияние высших сил (рождение под несчастливыми звездами и гнев небес на Монтекки и Капулетти), роль вполне жизненных причин, а в этих последних, если выражаться философским языком, сказалось действие закономерности (вражда семейств) и действие случайности (то, что письмо Лоренцо не дошло до Ромео, а вместо этого он встретил слугу, принесшего известие о мнимой смерти Джульетты). Шекспир не то чтобы уклончив. Как художник переходного времени, он отражает и старое и новое миропонимание.

Вопрос о влиянии надмирных сил на судьбы отдельных людей затрагивается и в других трагедиях. С необыкновенной ясностью он поставлен в «Короле Лире», Глостер приписывает изгнание Корделии и мнимую измену своего сына влиянию небесных светил: «Вот они, эти недавние затмения, солнечное и лунное! Они не предвещают ничего хорошего. Что бы ни говорили об этом ученые, природа чувствует на себе их последствия» (I, 2, 112. БП). Но стоит только Глостеру прокомментировать события в таком духе и уйти, как слушавший его Эдмунд тут же опровергает мнение отца: «Вот так всегда. Как это глупо! Когда мы сами портим и коверкаем себе жизнь, обожравшись благополучием, мы приписываем наши несчастья солнцу, луне и звездам» (I, 2, 129. БП).

Не лишено интереса то, что слова Эдмунда повторяют одну мысль Боккаччо. Он — цитирую изложение А. Веселовского — «принимает примеры судьбы, о которых рассказал, и, стараясь обобщить их, ставит вопрос: какие причины и поводы вызвали в том или другом случае несчастную долю? Все подвергшиеся ей накликали ее сами, отвечает он; так говорил еще Андалоне ди Негро: наша судьба не в звездах, а в нас самих...»⁵

Отелло, как мы помним, тоже считал, что помрачение его ума происходило под влиянием затмения луны (V, 2, 109). Но Яго не склонен верить в то, что человек действует под влиянием высших сил: «Наше тело — это сад, где садовник — наша воля. Так что если мы хотим сажать в нем крапиву или сеять латук..., то возможность и власть распоряжаться этим принадлежит нашей воле» (I, 3, 322. МЛ).

Шекспир противопоставляет подобные взгляды, нигде не давая ясного ответа, какая из двух точек зрения верна. Можно, однако, заметить, что вера в высшие силы характерна для тех его персонажей, которым дороги традиционные ценности; выразителями рационального взгляда на жизнь выступают персонажи, отвергающие старые представления о миропорядке.

Рационалистический взгляд на мир свойствен, как правило, шекспировским злодеям. Мы наблюдаем, таким образом, здесь то же противоречие, которое отметили в отношении к нравственным законам. Новый, современный взгляд выражается у Шекспира как отрицание гармонии космического миропорядка, как незаконная попытка оторваться от изначальных корней жизни. Воле человека будто бы приписывается большая роль, чем та, какую она играет на самом деле.

Симпатии Шекспира не могут быть на стороне Эдмунда и Яго. Но вот перед нами возникает героиня, судьбе которой Шекспир явно сочувствует, — Елена во «Все хорошо, что кончается хорошо».

Мы часто небесам приписываем то.
Что, кроме нас самих, не создает никто,
Нам волю полную судьба предоставляет
И наши замыслы тогда лишь разрушает,
Когда лениво мы ведем свои дела.

(I, 1, 231. ПВ)

Елена — «новая женщина», выходец из плебейских слоев общества, ее никак не причислишь к отрицательным персонажам. Она действует во имя любви, и в этом воплощает один из идеалов гуманизма.

С кем же сам Шекспир? Какого взгляда придерживается он в этом вопросе? Настойчивость, с какой он постоянно напоминает о влиянии небесных светил на человеческие судьбы, заставляет предположить, что он верил в астрологию Но анализ действия пьес обнаруживает, что причины того или иного поворота в судьбах героев имеют совершенно рациональное и жизненное объяснение. Помрачение рассудка Отелло вызвано не затмением луны, а клеветой и тонким психологическим обманом Яго. Глостер может сколько угодно рассуждать о влиянии небесных светил, но он своего сына изгнал тоже из-за клеветнического обвинения побочного сына.

Примечания

1. Джеффри Чосер. Кентерберийские рассказы. Пер. И. Кашкина М., «Художественная литература», 1973, стр. 208.

2. «De Casibus Virorum lllustrium». А.Н. Веселовский переводил это название как «О роковой участи великих людей».

3. А.Н. Веселовский. Боккаччо, его среда и сверстники, т. 2 СПб., 1804. стр. 276.

4. Во всех, даже новейших, переводах это место передается так, что смысл его остается непонятным. Приводимое здесь толкование основано на комментариях Теренса Спенсера в его издании трагедия «Romeo and Juliet». The New Penguin Shakespeare. Ed. by T.J.B. Spencer. 1967, p. 278.

5. А.Н. Веселовский, указ. соч., стр. 248.