Опять на родине

Болезнь заставила поэта покинуть Италию, оставившую неизгладимый след на всем его творчестве, и возвратиться на родину.

В 1597 г. он уже в Лондоне и сразу попадает в цепь событий, наполнивших четыре года его жизни и определивших собою целый период его поэтического творчества, между юношескими беззаботными комедиями и хрониками и мрачным гамлетовским периодом последних трагедий.

Надо удивляться, как он находил в себе силы и время для литературных и научных занятий.

Между тем не прошло и года после его возвращения, как он 2 февраля 1598 г. вступает в «Серое Подворье», Gray Inn — высший юридический институт и юридическую корпорацию Англии, а через несколько месяцев, 10 июля того же года, сдал магистерский экзамен в другом историческом университете Англии, в Оксфорде, и получил титул М.А. (магистра искусств) и этого университета.

Принадлежность его к «Серому Подворью» легко объясняет обстоятельство, на которое обратили внимание первые бэконианцы: на проявленное Шекспиром во II акте «Генриха IV» знакомство с некоторыми масонскими обычаями этого учреждения, в частности с позаимствованной у рыцарей-тамплиеров безмолвною трапезой, а также с юриспруденцией и юридической практикой.

Но не служение правосудию и науке влекло, вероятно, еще более, чем болезнь, поэта на родину: здесь он оставил своих друзей — Эссекса с его мятежной судьбой и мятежными замыслами, Саутгемптона, как раз к этому времени попавшему в опалу из-за своей Елисаветы Вернон, и прежде всего свою невесту — Елисавету Сидней.

И в его творчестве за этот период сплетаются два момента: личный — радостный, воплощенный в «Сне в летнюю ночь», «Много шуму из-за ничего», «Все хорошо, что хорошо кончается», и общественный, боевой — начавшийся так ярко в «Ричарде II».

«Сон в летнюю ночь» был первой комедией, законченной по возвращении в Англию, которую слишком нетрудно узнать в Афинах Тезея, как нетрудно в ее действующих лицах узнать и самого поэта — Тезея, победившего, наконец, сердце Елисаветы — Ипполиты, и Деметрия — Саутгемптона, и его Елисавету — Елену, и его неудачное увлечение сестрою поэта Бриджет — Гермией.

И в следующей затем комедии, «Много шуму», мы опять встречаем поэта и его невесту. Но раньше мы видели только ее не вполне отчетливые наброски. Теперь поэт дает нам, рядом с собственным портретом в Бенедикте, ее законченный красивый портрет в Беатриче. Здесь мы впервые, если не узнаем вполне, то уже ясно чувствуем ту женщину, на долю которой выпала величайшая честь, поставившая ее выше бессмертных возлюбленных — «des aimées que la vie exila»: Лауры, Элоизы и даже самой Беатриче, — честь быть подругой величайшего и прекраснейшего в мире поэта, его вдохновительницей, его оруженосцем в борьбе и изгнании.