Граф Дерби

Не так давно французский историк литературы Абель Лефран, специализировавшийся раньше на изданиях Кальвина и Раблэ, занялся вопросом о личности Шекспира и, совершенно игнорируя факты, добытые раньше, и особенно неопровержимые открытия Данблона, выдвинул в качестве «Шекспира» Уильяма Стэнли графа Дерби.

Исходный пункт этого предположения очень прост: самочинный театр, устроенный ремесленниками в «Сне в летнюю ночь» напоминает народные представления, устраивавшиеся в Троицин день и на Ивана Купала в г. Честере, покровителями которого были графы Дерби.

Отсюда догадки, что пьеса была написана по случаю бракосочетания графа Дерби самим женихом в 1595 г., разыграна пред королевой во дворце, и целый ряд других, хвативших на два тома.

Но уже тридцать пять лет тому назад Джемсом Грин-стрит было установлено на основании государственных документов, что граф Дерби «занимался тем, что писал комедии для публичных актеров». Следовательно, он был известен, как писавший комедии для актеров, под собственным именем, и никаких недоразумений на этот счет произойти не могло. Существует предположение, что он даже не столько «писал», сколько «переписывал» пьесы для театриков.

Участвуя в заговоре Эссекса, он, ввиду его близкого знакомства с театрами, был использован Саутгемптоном для постановки «Ричарда II», настоящий автор которого должен был, конечно, по соображениям конспирации стоять как можно дальше от этого дела. И переданная театрам рукопись пропущенной в печати сцены низложения была переписана другой рукой, может быть, того же специалиста Дерби.

Во всяком случае, зная театральное писательство графа Дерби, елисаветинские сыщики в поисках Шекспира, наверно, исследовали тщательнейшим образом и догадку Абеля Лефрана за 325 лет до ее появления.

Посмотрим теперь, насколько личность графа Дерби гармонирует с личностью автора «Гамлета».

Уильям Стэнли граф Дерби родился в 1548 г., так что в период появления юношеских произведений Шекспира: первого «Генриха VI», «Венеры и Адониса», «Напрасных усилий любви», ему было уже 45—48 лет. Во время появления второго «Гамлета» и «Бури» он был уже глубоким стариком.

Начал он свою карьеру с того, что нанялся на военную службу в Испанию. В 1570 г. перешел на английскую службу, рассчитывая, что она даст ему больше. Но расчеты его не оправдались. Прослужив верою и правдою в Ирландии под начальством отца Эссекса, он увидел себя обойденным при дележе конфискованного имущества вождя ирландцев Десмонда. И это только потому, что он был католиком: львиная доля добычи досталась протестантам, хотя бы они и ничем не проявили себя.

Такой обиды граф Дерби простить не мог. Участвуя в нидерландском походе графа Лестера, он едва не попался по делу об измене, завязал сношения с иезуитами, принял участие в заговоре Бабингтона против королевы в 1586 г., начал вести тайные переговоры с Испанией, наконец, примкнул к партии Эссекса, вышел сухим из воды и дожил до глубокой старости, умерев в Бельгии, в Генте, в 1630 г.

И этот авантюрист, пережив на восемнадцать лет последнее произведение Шекспира, на 7 лет — выход в свет посмертного in folio, не воспользовался бы теми почестями и теми материальными выгодами, какие сулило бы ему авторство, если бы он хоть в малой мере мог претендовать на него!

Возможно, конечно, что вводная сцена «Сна в летнюю ночь», действительно, навеяна народными представлениями в Честере, и возможно, что такие представления были только в Честере. Что удивительного, если бы Шекспир-Ретлэнд, живший долго и в Лейчестере и в Ноттингэме, мог не только знать о них, но и видеть их как член того же общества, окружавшего Эссекса, в котором вращался и Дерби? Нельзя же предположить, что, раз Дерби были покровителями Честера, никто из его знакомых, кроме него самого, не видел этих празднеств.

Да и вообще, незачем говорить о логичности «догадок», пытающихся опровергнуть т.о, что устанавливается документами и фактами: полным и последовательным совпадением всей, вплоть до мелочей (вспомните Розенкранца и Гильденштерна!) жизни Ретлэнда-Шекспира и его произведений.

Сделав это вынужденное отступление, вернемся к самому драматическому моменту этой бурной и красивой жизни.