III. Историческое развитіе реформаціи въ Англіи

«Каждый человѣкъ, родившійся на десять только лѣтъ раньше или позже, долженъ быть совсѣмъ инымъ въ томъ, что касается его собственнаго образованія и его вліянія на окружающихъ». Гете, которому принадлежатъ эти слова, считаетъ Шекспира счастливымъ, потому что онъ явился «какъ разъ въ самую пору жатвы» и въ дѣйствительности «заслуги и счастье» такъ чудесно были соединены въ немъ, что доставили ему какъ въ англійской такъ и въ международной исторіи театра во всякомъ случаѣ несравненное положеніе. Если поэтъ вообще можетъ развиваться и среди борьбы съ неблагопріятными обстоятельствами, то для драматурга это почти невозможно. Народный театръ съ истинно національной драмой, какую имѣли Греки, Испанцы, Англичане и Французы, можетъ возникнуть и процвѣтать только во время общаго національнаго подъема. Великіе поэты могутъ создать искусственную сцену собственными силами, — какъ Гете и Шидлеръ въ Веймарѣ, и въ меньшихъ размѣрахъ Иммерманнъ въ Дюссельдорфѣ; истинно національнаго театра мы нѣмцы не имѣли послѣ упадка драмы мистерій до 1876 года. На сценѣ Шиллера не было уже мѣста для полныхъ силы созданій Генриха Клейста. Напротивъ истинно народный театръ можетъ давать мѣсто рядомъ самымъ различнымъ направленіямъ искусства, — Эсхилу и Эврипиду, Шекспиру и Бэнъ Джонсону, Лопе де Вегѣ и Кальдерону. Только одновременныя и разнообразныя явленія даютъ цѣлой театральной эпохѣ ея величественный и своеобразный отпечатокъ. Шекспиръ выступилъ какъ разъ въ «самую жатвенную пору». Только на три десятилѣтія раньше, въ царствованіе испанской Маріи (1553—1558) или ея тирана отца, свободное развитіе драматическаго искусства было бы такъ-же невозможно, какъ и три десятилѣтія спустя, при Іаковѣ I (1603—1625) или при его сынѣ, изъ нѣдръ англійской націи не могла бы выйдти чисто народная сцена.

Съ полнымъ основаніемъ еще и теперь англичанинъ обращаетъ радостные и исполненные гордости взоры на дни «доброй королевы Бессъ». «Правленіе королевы Елисаветы», говоритъ Мауренбрехеръ, «есть отечество новѣйшей Англіи». Сама королева конечно ни въ какомъ случаѣ не заслуживаетъ прозванія «доброй». Подъемъ Англіи въ ея царствованіе только въ незначительной степени былъ ея личной заслугой, въ гораздо же большей — ея великаго канцлера Вилльяма Сесиля (Cecil), лорда Борлея (13 сент. 1520 г. до 15 авг. 1598 г.), который въ продолженіе сорока лѣтъ былъ при ней неутомимымъ министромъ. Но съ другой стороны развѣ уже не было почтенной заслугой правительницы то, что она дала настоящему человѣку настоящее мѣсто и не смотря на всю женскую капризливость съумѣла удержать его на этомъ мѣстѣ и защищать его противъ его враговъ въ теченіе столь продолжительнаго періода? Уже одно это даетъ ей право на то, чтобы ея имя служило для ея народа обозначеніемъ цѣлой эпохи. Какъ ни многочисленны и ни велики были ея ошибки, какъ женщины и какъ королевы, все же ея дворъ былъ центральнымъ пунктомъ всѣхъ великихъ стремленій. А сколь безконечно-разнообразными являются стремленія этой эпохи! Здоровая національная англійская политика, начало которой положилъ первый Тюдоръ Генрихъ VII (1485—1509 г.), которую вслѣдъ за тѣмъ покинулъ его непостоянный сынъ Генрихъ VIII (1509—1547), враждовавшій поперемѣнно то съ Испаніей, то съ Франціей, была снова сознательно и рѣшительно принята Елисаветой и лордомъ Борлеемъ, и вскорѣ уже обнаружились величественнымъ образомъ ея плодотворныя послѣдствія. Въ царствованіе Елисаветы случилось въ первый разъ послѣ долгаго періода, что не только наклонности, но даже истинные интересы народа вполнѣ совпали съ интересами царствующаго дома. Начиная съ роковаго дня 14 октября 1066 г., когда въ Гэстинской битвѣ народное ополченіе англосаксовъ было разбито закованными въ панцыри рыцарями норманнскаго герцога, силы Англіи въ теченіе цѣлыхъ столѣтій оставались на службѣ интересомъ, чуждымъ націи. Англійская пѣхота, образованная изъ потомковъ порабощенныхъ англосаксовъ, одерживала побѣды подъ предводительствомъ Эдуарда III и Чернаго принца во Франціи и въ Испаніи для своего норманнскаго королевскаго дома, послѣ того какъ въ самой Англіи дворянство, соединившись съ народомъ и руководимое Симономъ Монфортомъ, не могло отстоять своихъ правъ предъ королевской силой. Первые зародыши конституціи образовались уже при безхарактерномъ Іоаннѣ и при его энергическомъ сынѣ, но Эдуардъ III говорилъ еще по французски. Въ царствованіе послѣдняго возникла новая англійская поэзія. Джефри Чосеръ, (1340?—1400), котораго Эдуардъ III принялъ на службу въ качествѣ дипломата, а его внукъ — въ качествѣ таможеннаго чиновника, будучи отцемъ англійской поэзіи, провелъ созданный имъ смѣшанный языкъ въ высшіе классы, которые доселѣ употребляли исключительно французскую рѣчь. Это тѣ же самыя усилія въ пользу народнаго языка и литературы, какія въ 18 вѣкѣ дѣлалъ Виландъ среди нѣмецкой аристократіи. Блестящее правленіе короля Эдуарда III окончилось однако неудачами, причиной чего было, быть можетъ, и то, что оно все же еще не имѣло національной основы. Король — рыцарь въ большинствѣ случаевъ былъ лишенъ пониманія торгово-политическихъ интересовъ своихъ подданныхъ, или по крайней мѣрѣ онъ обращалъ не достаточно вниманія на эти интересы. Сословіе горожанъ и торговцевъ пришло въ движеніе въ Англіи уже въ 14 вѣкѣ, а союзы съ могущественными фландрскими коммунами возвысили самосознаніе третьяго сословія и въ земляхъ Эдуарда. Съ началомъ правленія его наслѣдника начинается тотъ періодъ англійской исторіи, прославленію котораго Шекспиръ посвятилъ свои королевскія драмы. Переходъ престола въ предѣлахъ того же царствующаго дома былъ вызванъ главнымъ образомъ высшей аристократіей; но не совсѣмъ безъ вліянія оставалось и то, что симпатіи народа всецѣло оставались на сторонѣ Болингброка. Ричардъ II является еще вполнѣ норманнскимъ рыцаремъ, но у его наслѣдника уже болѣе выступаетъ англійскій характеръ. Ланкастерскій домъ съ самаго начала, за небольшими исключеніями, встрѣтилъ полное довѣріе. Второй король изъ этого дома, любимый герой Шекспира, Генрихъ V (1413—1422 г.) съумѣлъ не только направить весь народъ къ служенію своимъ цѣлямъ, но также и исполнить его одушевленіемъ къ нимъ. Предшествующія французскія войны до Эдуарда III были считаемы за то, чѣмъ онѣ дѣйствительно и были, — за чисто династическіе спорные вопросы. Всемогущій норманнскій герцогъ, повелитель Англіи, побѣдилъ своего французскаго сюзерена. Если Англичане и оказали значительную помощь въ этой побѣдѣ, то все еще вообще носило характеръ междоусобной войны Норманновъ съ Французами. Но это уже перемѣнилось при Эдуардѣ III. Генрихъ V чувствовалъ себя вполнѣ англичаниномъ, и вполнѣ пробудившееся уже національное чувство англичанъ помогало ему въ его борьбѣ; только въ противоположность національному чувству вторгнувшихся англичанъ развилось національное сознаніе французовъ, нашедшее себѣ олицетвореніе въ Іоаннѣ Д'Аркъ и вызвавшее такую пагубную реакцію противъ островитянъ. Для борцовъ при Азенкурѣ битвы при Пуатье и при Креси являлись совсѣмъ въ другомъ свѣтѣ, чѣмъ для современниковъ Чернаго принца. Пробудившаяся теперь національная противоположность была перенесена и на болѣе раннее время. То были дни Генриха V, когда большая часть Франціи хотя бы только и по имени составляла одно государство съ Англіей; то было также время, когда возникла національная вражда между Англіей и Франціей, вражда, которой Шекспиръ далъ выраженье, почти лишенное художественности, тогда какъ другіе драматурги елисаветинской эпохи очерчивали ее еще болѣе рѣзко. Во второй половинѣ 17 вѣка эта національная противоположность привела къ новымъ большимъ столкновеніямъ, которыя наполнили собою 18 столѣтіе, и даже теперь, семьдесятъ лѣтъ спустя послѣ битвы при Ватерлоо, видимъ мы, какъ, неугасая, тлѣлась эта искра ненависти подъ пепломъ. Въ борьбѣ между Вильгельмомъ Оранскимъ и Ганноверскимъ домомъ были затронуты важнѣйшіе жизненные интересы Англіи, которые нужно было защищать противъ стремленій французовъ къ гегемоніи въ Европѣ и въ Америкѣ. Но завоеваніе Франціи Плантагенетами вовсе не представляло истиннаго интереса для англійскаго народа. Для драматурговъ же 16 вѣка память объ этихъ столкновеніяхъ и основанная на нихъ національная гордость были тѣмъ поэтическимъ капиталомъ, которымъ съ лихвою воспользовался Шекспиръ. Стоитъ исключить изъ англійской исторіи эти столкновенія и легенды о нихъ, — и въ англійской драмѣ явится зіяющій пробѣлъ. Еще при Генрихѣ VIII вполнѣ серьезно думали о возвращеніи Франціи, гербъ и титулъ которой носилъ даже Іаковъ II. Англія исходила кровью въ этихъ завоевательныхъ континентальныхъ войнахъ, потому что она взяла на себя ту роль, какую вовсе несвойственно было играть народу острова. Напротивъ та задача, какая была опредѣлена ей самою природой, не была понята. И именно Генрихъ V, прославляемый Шекспиромъ герой, думая только о своихъ французскихъ завоеваніяхъ, силою подавилъ великое и идеальное движеніе своего народа. Въ седьмой годъ царствованія короля Ричарда II умеръ величайшій изъ современниковъ Чосера въ Англіи — Джонъ Виклефъ (1324? до 31 дек. 1384). Дѣдъ Генриха V, герцогъ Іоаннъ Гаунтскій (Gaunt), которому Шекспиръ влагаетъ въ уста знаменитыя слова въ честь «острова окруженнаго серебряной оправой океана», былъ покровителемъ и реформирующаго поэта и церковнаго реформатора. Уже въ 13 вѣкѣ Оксфордъ выставилъ Рожера Бэкона, который казался въ Римѣ опаснымъ еретикомъ, и котораго соперникъ Шекспира, Робертъ Гринъ, вывелъ на сцену подъ видомъ благороднаго волшебника. Виклефъ, котораго должно назвать первымъ великимъ реформаторомъ, нашелъ и при жизни, а еще болѣе по смерти, столько приверженцевъ, что уже въ началѣ 15 вѣка, казалось, наступило время церковнаго отлученія Англіи отъ Рима. «Добрый парламентъ» хотѣлъ серьезно приняться за секуляризацію. Шекспиръ намекаетъ на стремленіе къ этой реформѣ въ разговорѣ между двумя епископами, во вступительной сценѣ къ «Генриху V». Въ рукахъ Генриха V было, стоя во главѣ своего народа, привести новое время. Но приверженцы Виклефа, Лолларды, ставши на сторонѣ низложеннаго Ричарда Ланкастерскаго, возбудили противъ себя ненависть. Королевская власть, вмѣсто того чтобы стремиться вмѣстѣ съ общинами къ проведенію религіозной реформы и національной церкви, соединилась съ приверженнымъ къ Риму клиромъ для подавленія ихъ. Вниманіе и силы должны были быть отвлечены отъ этихъ стремленій французскими войнами. Псевдошекспировская драма «Сэръ Джонъ Ольдкэстль» выводитъ одного изъ предводителей этихъ Виклефитовъ, который потерпѣлъ при Генрихѣ V мученическую смерть за свою вѣру. Ревностные протестанты елисаветинскаго времени считали его однимъ изъ первыхъ исповѣдниковъ своей вѣры. Ученіе Виклефа при посредствѣ Гуса вызвало движеніе въ Чехіи и въ Германіи. Въ Англіи послѣдователи ученія Виклефа подвергались самымъ жестокимъ преслѣдованіямъ, и однако ересь Лоллардовъ не могла быть искоренена. Потомки ихъ подъ названіемъ Пуританъ отмстили королевской власти за долголѣтнее преслѣдованіе чистаго ученія, послѣ того какъ въ 17 вѣкѣ популярная партія одержала верхъ. То было уже не въ первый разъ, что въ дни Кромвеля земледѣльцы взялись за оружіе изъ-за религіознаго ученія. Подобно тому какъ въ Германіи крестьянская война была связана съ нападками Лютера на традиціонныя формы церкви, такъ и въ Англіи ученіе Виклефа вызвало въ царствованіе Ричарда II соціалистическое возстаніе крестьянъ, во время котораго йомэнъ англосаксонскаго происхожденія бросалъ рыцарю или прелату, норманну родомъ, слѣдующіе грозные стихи:

Когда Адамъ копалъ землю, а Ева пряла,
Гдѣ былъ тогда ты, дворянинъ?

Мэръ Лондона собственноручно убилъ Уата Тайлера (Tyler), предводителя вторгнувшихся въ Лондонъ крестьянъ-виклефитовъ. Память объ этомъ сохранилась въ Лондонѣ и Шекспиръ воспользовался извѣстіями объ этомъ знаменитомъ возстаніи при изображеніи возмущенія Кэда (Kade) во второй части Генриха VI. Дѣло реформаціи и народа пало тогда, благодаря вооруженному вмѣшательству духовенства и дворянства; только въ лагерѣ Кромвеля снова всплыли воспоминанія о соціалистическихъ требованіяхъ Уата Тайлера, послѣ того церковная реформа была уже проведена совмѣстными усиліями королевской власти, дворянства и народа. Королевскій домъ Плантагенетовъ и сгруппировавшаяся вокругъ него аристократія окончательно погубили себя въ войнѣ Розъ. Въ концѣ своего Ричарда III Шекспиръ даетъ длинный, но все же не полный перечень предводителей обѣихъ партій, погибшихъ на эшафотѣ или на полѣ битвы. Между 1455 и 1485 г. отъ первой битвы при Ст. Альбанъ до роковаго сраженія на поляхъ Босвора, погибли насильственной смертью: три короля, четыре принца, десять герцоговъ, два маркиза, двадцать одинъ графъ, два виконта и двадцать семь бароновъ. Цѣлый длинный рядъ старыхъ норманнскихъ фамилій вымеръ. Сами Тюдоры происходили по мужской линіи отъ одной изъ коренныхъ фамилій Валлиса. При окончаніи войны Розъ уже не могло и быть прежнихъ рѣчей о противоположности обѣихъ народныхъ расъ, которыя въ теченіе нѣсколькихъ столѣтій, живя въ одной и той-же землѣ, оставались столь обособленными одна отъ другой. Послѣдняго графа Уоррика изъ дома Невилей назвали «послѣднимъ изъ бароновъ». Уже Эдуардъ IV стремился противопоставить старой и гордой наслѣдственной знати новую, составленную изъ homines novi, придворныхъ, и возвысить послѣднюю на счетъ первой; и на это намекаетъ Шекспиръ въ третьей части Генриха VI и въ Ричардѣ III. Генрихъ VII возвелъ мудрыя дѣйствія своего Іоркскаго предшественника въ строгую систему, которую онъ и проводилъ неизмѣнно и съ полнымъ успѣхомъ. Въ Шекспировомъ «Генрихѣ VIII» мы видимъ на примѣрѣ Бокингэма, какъ безсильны стали даже могущественнѣйшіе великіе вассалы. Если Эссексъ еще въ началѣ 17 вѣка думалъ возобновить дни Уоррика, то онъ уже вскорѣ могъ понять роковую свою ошибку. Лейстеръ у Шиллера говоритъ вполнѣ исторически вѣрно, когда онъ возражаетъ Мартимеру, настаивающему на страсти феодаловъ къ возмущеніямъ:

Вы знаете ли эту землю?
Извѣстны ль вамъ дѣла здѣсь при дворѣ,
Какъ тѣсно связанъ духъ здѣсь царствомъ женщинъ?
Ищите вы здѣсь духа героизма,
Который нѣкогда еще былъ такъ силенъ...
Все подчинилось ключу женщины.

Аристократическое феодальное государство при Генрихѣ VII превратилось въ государственный строй, управляемый королемъ почти самодержавно. Благодаря столь пагубнымъ для знати битвамъ во время войны Розъ старый лѣсъ порѣдѣлъ; молодая поросль, у которой старые стволы такъ долго отнимали свѣтъ и которая поэтому не могла расти, теперь получила достаточно и мѣста и воздуха. Въ теченіе этого періода третье сословіе достигло могучаго развитія. Сто лѣтъ спустя по смерти Генриха VIII общины царили въ странѣ и могли декретировать уничтоженіе палаты пэровъ. Пышный расцвѣтъ, котораго Англія достигла благодаря измѣненію соціальныхъ отношеній въ послѣдней части 16 вѣка, пошелъ на пользу и театру и драматическому искусству. Настоящая народная свѣтская сцена не могла бы развиться въ болѣе раннюю эпоху и при другихъ обстоятельствахъ. Между тѣмъ какъ драматическіе поэты получили реальную выгоду отъ новаго соціальнаго порядка, воспоминанія о старомъ времени доставляли имъ драгоцѣнный и неистощимый поэтическій матеріалъ. Феодальная эпоха съ одной стороны была уже достаточно далека, чтобы освѣтить ее романтическимъ сіяніемъ; съ другой стороны она еще не стала явленіемъ, знакомымъ только для однихъ книжныхъ ученыхъ. Она продолжала еще нерушимо жить въ памяти народа, который впрочемъ помнилъ больше всего объ ея внѣшней блестящей сторонѣ. Самъ Шекспиръ жилъ и дѣйствовалъ, полный удивленія въ тѣмъ старымъ могучимъ героямъ аристократіи, — что вполнѣ объясняется впечатлѣніями его юности. Онъ совершенно понимаетъ перемѣну времени и онъ слишкомъ практическій дѣловой человѣкъ, чтобы высказывать по этому поводу жалобы. Слѣдуетъ обратить вниманіе, какъ рѣзко и не безъ ироніи выставляетъ онъ во второй сценѣ своего «Генриха VIII» перемѣну въ отношеніяхъ власти. Первый пэръ государства арестованъ, и король, не задумываясь, поступаетъ съ нимъ по своей волѣ, при чемъ ни одна рука не поднимается на защиту отпрыска младшей вѣтви «священной крови Эдуарда». Но этотъ же самый безпощадный повелитель является полнымъ снисхожденія по отношенію къ «прядильщикамъ, валяльщикамъ, шерстобитамъ и ткачамъ». Не показываетъ ли здѣсь Шекспиръ обратно полный переворотъ въ соціальныхъ отношеніяхъ Англіи и не выказываетъ ли онъ своего тонкаго пониманія вещей? Этому изображенію соотвѣтствуетъ также и правленіе Елисаветы: не задумываясь она можетъ снять голову съ плечъ пэру государства; но она не осмѣливается посягнуть на богатство своихъ вѣрноподданныхъ горожанъ. Елисавета сознавала это и сообразно этому и поступала; на этомъ отчасти основана ея популярность. Стюарты не выказывали такого пониманія, и недовольство податныхъ классовъ соединилось съ антипатіей протестантскихъ сектъ, противившихся королю, какъ главѣ церкви.

Не менѣе, чѣмъ соціальный переворотъ, глубоки и религіозныя перемѣны, отдѣляющія дни Ланкастерской и Іоркской династій. Съ тѣхъ поръ какъ корифеи нѣмецкой романтики, преимущественно Новалисъ, возбудили вопросъ, — не было ли то религіозное движеніе 16 в. которое мы называемъ Реформаціей вредно и даже пагубно для искусства, — съ тѣхъ поръ этотъ вопросъ обсуждался безчисленное число разъ, и чаще съ болѣе или менѣе тенденціозной точки зрѣнія, чѣмъ съ фактической стороны. Гёте объявилъ однимъ изъ величайшихъ преимуществъ Шекспира то обстоятельство, что онъ родился протестантомъ и въ протестантской странѣ. Напротивъ, новѣйшая критика Шекспира, именующая себя реалистической, самымъ рѣшительнымъ образомъ противополагаетъ театръ елисаветинской эпохи вмѣстѣ съ Шекспиромъ — религіозному движенію 16 вѣка; только-де при условіи борьбы съ этимъ движеніемъ могло возникнуть творчество Шекспира. Вполнѣ очевидно, что въ этомъ случаѣ принципъ пуританства ошибочно отождествляется съ идеями, легшими въ основу великаго религіознаго движенія. А это именно заблужденіе и можетъ повести къ правильному отвѣту на вопросъ, возбужденный Фридрихомъ Шлегелемъ и Новалисомъ.

Реформація стремилась къ очищенію религіозныхъ понятій европейскаго человѣчества, — и достигла его. Не только въ протестантскихъ церквахъ, но даже и въ самомъ католицизмѣ выступило, благодаря дѣйствіямъ реформаторовъ и ихъ послѣдствіямъ, болѣе чистое и менѣе чувственное и антропомирфистическое воззрѣніе на отношенія человѣка къ божественному. Очищеніе религіозныхъ понятій было необходимымъ образомъ связано съ такими успѣхами на поприщѣ этики, какихъ никогда не могло бы достигнуть одностороннее развитіе искусства, если бы таковое было возможно; ибо только однѣ — философія и религія, какъ говоритъ Гёте, могутъ вліять на нравственность. Съ другой стороны, новые этическіе и религіозные идеалы никогда не остаются безъ возбуждающаго вліянія на искусство. И это благотворное воздѣйствіе реформаціи на искусство мы замѣчаемъ и въ 16 вѣкѣ. Совсѣмъ иное дѣло, если мы, вмѣсто того чтобы разсматривать реформацію какъ великое и цѣльное событіе, оживотворившее Европу, — захотимъ узнать ея сущность съ точки зрѣнія преобладающаго въ ней односторонняго религіознаго принципа, наиболѣе рѣзко выступившаго въ Женевѣ, въ Шотландіи и въ Англіи въ эпоху пуританства. Такая односторонность была однимъ изъ необходимыхъ слѣдствій реформаціи, но и въ этомъ отношеніи слѣдуетъ признать, что одиночныя явленія, вызванныя реформаціей, хотя и имѣли вредное и пагубное вліяніе на искусство вообще, однако творческое искусство и театръ подверглись такому вліянію въ наименьшей степени. За то строгій французскій кальвинизмъ породилъ стихотворенія Дю-Барта (Du Bartas), а пуританское направленіе въ Англіи — «Потерянный рай» и «Samson Agonistes» Мильтона и «Pilgrims Progress» Боньяна (Bunyan). Во всякомъ случаѣ реформація имѣла пагубныя слѣдствія для поэзіи только въ Германіи, въ особенности съ тѣхъ поръ какъ послѣ смерти Лютера религіозное движеніе превратилось въ теологическое, когда вмѣсто этическихъ взглядовъ преобладающее значеніе получили догматическіе. Если религіозное движеніе въ Англіи можетъ казаться менѣе симпатичнымъ въ сравненіи съ реформаціоннымъ движеніемъ на континентѣ, за то въ отечествѣ Шекспира всѣ обстоятельства были болѣе отрадны чѣмъ въ Германіи и болѣе благопріятны для развитія національной жизни во всѣхъ направленіяхъ.

Лессингъ въ своемъ «Rettung des Coohläus» высказываетъ остроумное соображеніе, что реформація въ Германіи была дѣломъ себялюбія, въ Англіи — дѣломъ любви, а въ богатой пѣснями Франціи — дѣломъ рабочаго: «Въ Германіи вѣчная мудрость, направляющая все сообразно своимъ цѣлямъ, реформацію произвела чрезъ себялюбіе, въ Англіи — чрезъ любовь, а во Франціи — чрезъ пѣсню». Король Генрихъ VIII, рѣшившись отдѣлиться отъ Рима, конечно не сознавалъ, какія послѣдствія будетъ имѣть это для исторіи Европы въ ближайшіе вѣка, и какое важное дѣло совершаетъ онъ для благоденствія Англіи. Мученія совѣсти, охватившія въ Германіи по примѣру Лютера тысячи людей, весьма слабо обнаружились въ Англіи въ первую половину 16 столѣтія. Религіозныя потребности, давшія въ Германіи толчекъ всему движенію, незамѣтны въ Англіи въ отдѣльныхъ слояхъ народа ранѣе 1568 г. Только съ этого времени начинаютъ пріобрѣтать значеніе тѣ религіозныя и политическія стремленія, которыя вообще можно обозначить именемъ пуританства, принципъ котораго состоитъ въ томъ, чтобы направлять жизнь каждаго отдѣльнаго лица равно и общую жизнь всѣхъ исключительно по библіи и преимущественно по Ветхому Завѣту. Напротивъ въ то время, когда Генрихъ VIII ссылался на угрызенія совѣсти для того, чтобы узаконить свой бракъ съ прекрасной фрейлиной, — что́ довольно живо и правдоподобно изобразилъ Шекспиръ, — въ это время въ англійскомъ народѣ религіозно-національное движеніе было направлено къ сверженію римскаго ига, показывавшагося всѣмъ тяжелымъ. По какому праву папа господствуетъ надъ англійской совѣстью, зачѣмъ итальянскому государю уплачиваются подати, въ высшей степени вредно дѣйствующія на народные экономическіе интересы? Такимъ образомъ почти вся нація раздѣляла взглядъ Виклефа. Отпаденіемъ отъ Рима и уничтоженіемъ монастырей Defensor Fidei нa первый разъ вполнѣ удовлетворилъ желанія большинства своихъ подданныхъ. Небольшая кучка протестантовъ была уничтожена на кострахъ, а вѣрные приверженцы Рима, — и между ними благородный Томасъ Морусъ, судьба котораго составляетъ содержаніе одной изъ псевдошевспировскихъ драмъ, — замолкли на висѣлицахъ и подъ сѣкирой палача. Здѣсь было впрочемъ только измѣненіе въ церковномъ управленіи, измѣненіе предписанное правительствомъ, но не было еще новизны въ вѣрѣ, какъ это мы находимъ одновременно въ Германіи. Этотъ свѣтскій характеръ реформаціи долженъ былъ рано или поздно встрѣтить противодѣйствіе, исходящее изъ строго религіознаго и твердаго въ вѣрѣ сознанія. Сынъ Генриха Эдуардъ VI, или лучше вельможи державшіе правленіе въ своихъ рукахъ во время юности короля, ввели въ Англію протестантизмъ. Только теперь библія на англійскомъ языкѣ свободно распространилась въ странѣ, тогда какъ первый глава англійской національной церкви кровавыми мѣрами мѣшалъ ея распространенію. Но католическая Марія не могла слѣдовать своему сводному брату безъ всякихъ препятствій. Современникъ Шекспира Джонъ Вебстеръ изобразилъ въ написанной имъ въ сотрудничествѣ съ другими драматургами «Знаменитой исторіи о сэрѣ Томасѣ Уатѣ» (напеч. 1607) — неудачную попытку возстанія протестантской партіи, жертвою котораго пала образованная и добродѣтельная леди Дженъ Грей. Тотъ-же самый сюжетъ обработалъ въ восемнадцатомъ вѣкѣ въ Англіи Роу (Rowe), а у насъ, слѣдуя ему, — Виландъ. Религіозное чувство въ населеніи было еще значительно перевѣшиваемо династическимъ. Тогда готовы были ставить на карту религіозную свободу, лишь бы только не повредить законному престолонаслѣдію, на которомъ были основаны въ странѣ право и порядокъ. Девяносто пять лѣтъ спустя чувство религіозное настолько перевѣсило династическое, что для поддержанія одного изъ крайнихъ направленій протестантизма самъ законный король былъ возведенъ на эшафотъ. Въ такой постоянно возраставшей прогрессіи усиливалось въ странѣ протестантское теченіе. Писатель, который остался бы совершенно въ сторонѣ отъ него или враждебно выступилъ бы противъ него, этимъ самымъ подрѣзалъ бы себѣ корни, такъ какъ въ такомъ случаѣ онъ не находился бы въ согласіи съ духовнымъ и политическимъ развитіемъ своего народа. При вопросѣ о положеніи Шекспира и его отношеніяхъ къ религіознымъ партіямъ прежде всего слѣдуетъ обсудить, мыслима ли такая противоположность для величайшаго національнаго поэта Англіи.

Ничто такъ не содѣйствовало успѣхамъ протестантизма въ Англіи, какъ правленіе испанской Маріи, дочери прославленной Шекспиромъ Екатерины Арагонской. Не казни поборниковъ протестантизма вредили дѣлу католицизма; къ подобнымъ экзекуціямъ привыкли уже издавна и настолько, что находили ихъ совершенно понятными со стороны правящей партіи. Великій Кромвель и его государственный секретарь Джонъ Мильтонъ первые настаивали на введеніи терпимости, какъ основнаго принципа государственнаго управленія. Марія же оскорбляла національные интересы и угрожала экономическимъ интересамъ своихъ подданныхъ. Подобно тому, какъ во время Французской революціи, боязнь обратнаго захвата прежними владѣльцами проданныхъ національныхъ имуществъ выдвигала наибольшія препятствія для монархической реставраціи, такъ точно владѣльцы прежнихъ церковныхъ и монастырскихъ имуществъ чувствовали себя въ опасности отъ католической реставраціи Маріи, не смотря на всѣ успокоительныя увѣренія. Торговля была ослаблена чувствомъ этой неувѣренности и интересы ея въ Англіи уже начинали требовать большихъ обезпеченій. Возстановленіе римской церкви казалось уже несовмѣстимымъ съ соціонально-экономическими условіями благосостоянія Англіи. Умный Генрихъ VІІ заключилъ союзъ съ Испаніей, который и сохранялъ свою силу до наступленія религіозныхъ смутъ въ Европѣ. Съ тѣхъ поръ однако Испанія стала главнымъ государствомъ католической партіи. Бракъ царствующей королевы съ иностраннымъ государемъ самъ по себѣ былъ непріятенъ высокой знати и несимпатиченъ низшимъ сословіямъ, — если бы даже государь этотъ и не былъ Филиппъ II Испанскій. Филиппъ во время своего пребыванія въ Англіи велъ себя благоразумно и дружелюбно, но испанскій характеръ имѣлъ слишкомъ мало общаго съ англійскимъ. Участіе въ войнѣ Испанцевъ противъ Франціи было бы само по себѣ популярно. — Воспоминанія о континентальныхъ войнахъ были еще довольно свѣжи: даже еще Генрихъ VIII встрѣтилъ сильное воодушевленіе націи къ своимъ французскимъ походамъ. Война, предпринятая Маріей для ея супруга, привела англійскій народъ къ потерѣ Калэ, перваго города завоеваннаго нѣкогда Эдуардомъ III во Франціи. Послѣднее континентальное владѣніе Англичанъ, оно снова черезъ двѣсти одиннадцать лѣтъ (1558 г.) перешло во власть Французовъ. Французская драма прославила подвигъ герцога Гиза. Въ новой moralitè «la prinse de Calais» отступающіе англичане должны были переносить насмѣшки Французовъ. Въ царствованіе Елисаветы завоеваніе важнаго портоваго города англичанами составило сюжетъ приписываемой Шекспиру драмы «Эдуардъ III» и было представлено на лондонской сценѣ. Стоитъ только сопоставить и взвѣсить эти два факта, что́ давало англійской національной гордости правленіе Елисаветы и правленіе Маріи, и насколько благопріятно было при нихъ положеніе англійской драмы. При Маріи Англія являлась какъ бы вассальнымъ государствомъ по отношенію къ Испаніи и теряла въ борьбѣ свою честь и могущество. Рѣшительный отказъ Елисаветы, по вступленіи ея на престолъ, Филиппу нашелъ благодарную встрѣчу у національнаго чувства англичанъ. Этимъ актомъ была высказана политическая самостоятельность страны, а затѣмъ слѣдовала и религіозная. При Елисаветѣ была основана англиканская церковь. Положеніе ея, а равно и положеніе европейскихъ дѣлъ заставляли Елисавету, въ противоположность Испаніи, стать поборницей протестантизма. Она была вполнѣ протестантской королевой, и туземные католики чувствовали всю тяжесть ея правленія. Въ 1568 г. она велѣла арестовать Марію Стюартъ, родственницу герцога Гиза, отнявшаго у англичанъ Калэ. 8-го февр. 1587 г. несчастная шотландская королева, такъ богато одаренная отъ природы, покончила свою жизнь на плахѣ. Ее осудилъ англійскій судъ, а приговоръ подписала Елисавета.

Во всѣхъ произведеніяхъ Шекспира мы не найдемъ ни одной строчки, которую можно было бы истолковать какъ намекъ на это трагическое событіе. Безъ сомнѣнія однако событіе это, потрясшее и друзей и враговъ, не могло не оказать сильнаго впечатлѣнія на трагика. Здѣсь, какъ и въ войнѣ Розъ, надъ которой быть можетъ только тогда онъ началъ работать, вопросъ шелъ о правѣ престолонаслѣдія, которое приводило къ кровавымъ катастрофамъ въ королевской фамиліи. Но въ этомъ случаѣ исходъ борьбы далеко не былъ безразличенъ для націи, какъ-то было въ эпоху борьбы Іорка съ Ланкастеромъ. Дѣло шло о величайшихъ сокровищахъ страны и обо всемъ ея развитіи. Когда Шекспиръ прибылъ въ Лондонъ, католическая претендентка была еще въ живыхъ. Ея приверженцы были неутомимо дѣятельны, стараясь освободить плѣнницу изъ замка Фотрингэ, чтобы снова оживить надежду на католическую реакцію въ Англіи. Если въ общественныхъ кружкахъ въ то время разговоры о политикѣ далеко не были такъ въ модѣ, какѣ въ позднѣйшія эпохи, то во всякомъ случаѣ въ данномъ вопросѣ настолько были заинтересованы всѣ и каждый, что разсужденія о немъ были неизбѣжны. Въ 1587 г. по почину лорда канцлера, вышла первая политическая газета въ Англіи, имѣвшая цѣлью привлечь симпатіи населенія. Наконецъ Шекспиръ, если еще не въ Стрэтфордѣ, то вскорѣ по прибытіи въ Лондонъ занимался изученіемъ исторіи своего отечества. Онъ не располагалъ конечно для своихъ драмъ изъ англійской исторіи критическими изслѣдованіями источниковъ, — какими бы воспользовался поэтъ въ наши дни; онъ могъ составить себѣ довольно удовлетворительное представленіе о процессѣ развитія своего отечества по хроникѣ Ральфа Голиншеда, появившейся впервые въ 1577 г., и во второй разъ напечатанной въ годъ смерти Маріи Стюартъ. Автору королевскихъ драмъ нельзя отказать въ правильномъ пониманіи историческихъ событій. Если уже тогда предъ его творческимъ взоромъ виталъ образъ Ричмонда при окончаніи войны Розъ, то не могла оставить его безучастнымъ и внучка Ричмонда и исторія времени, о которомъ, какъ объ имѣющемъ еще наступить, пророчествовалъ онъ въ заключительной сценѣ «Ричарда III». Прошлое и настоящее исторіи его отечества, съ тѣхъ поръ какъ онъ вступилъ въ Лондонъ, должно было постоянно вызывать его на размышленія хотя бы даже, — какъ то допускаютъ многіе изъ его біографовъ, — онъ и не стоялъ въ близкихъ отношеніяхъ къ графу Эссексу, благодаря чему въ послѣднемъ случаѣ къ общему интересу къ политическимъ событіямъ присоединялся бы еще и личный.

Но принадлежалили на самомъ дѣлѣ симпатіи Шекспира протестантской королевѣ, не былъ ли и онъ скорѣе изъ числа тѣхъ, которые съ надеждой устремляли свои взоры на плѣнную Шотландскую королеву? Могъ ли Шекспиръ всею душой предаться національному дѣлу, во главѣ котораго стояла Елисавета, или же онъ, будучи католикомъ, находился въ томъ плачевномъ положеніи, чтобы желать побѣды для той партіи, господство которой далеко не доставило бы Англіи столько славы и благосостоянія, сколько принесъ Вильямъ Сесиль, находясь на службѣ своей королевѣ? Среди этихъ историческихъ условій вопросъ о наружной принадлежности Шекспира къ тому или другому изъ исповѣданій — о внутреннихъ его религіозныхъ убѣжденіяхъ и о его міросозерцаніи будетъ рѣчь впереди, — получаетъ особенно важное значеніе для полнаго и всесторонняго представленія его, какъ человѣка и поэта. Какъ со стороны протестантовъ такъ и со стороны католиковъ вопросъ этотъ сдѣлался предметомъ узкихъ религіозныхъ пререканій, какъ будто бы признать Шекспира своимъ составляетъ дѣло чести для той или другой церкви.

Такого рода точка зрѣнія должна быть устранена принципіально. Католическая церковь можетъ указать среди своихъ поборниковъ и мучениковъ въ эпоху Генриха VIII и Елисаветы такую многочисленную массу превосходныхъ и достойныхъ удивленія людей на всѣхъ поприщахъ, что является едва понятнымъ, зачѣмъ съ такимъ упорствомъ и отчасти не совсѣмъ нравственными средствами стремились доказать католицизмъ Шекспира? Если Шекспиръ былъ католикъ, то это не особенно должно радовать церковь, потому что безъ сомнѣнія онъ не былъ изъ числа тѣхъ, которые готовы были бороться и страдать за свою вѣру. Что бы значилъ тогда этотъ тайный католикъ на ряду съ воодушевленными мучениками, каковы епископъ Фишеръ, канцлеръ Томасъ Моръ, талантливый, но несчастный поэтъ Робертъ Соутвеллъ (казненный 21 февр. 1595 г.)! Католическая церковь ничего не выиграла бы отъ того, если бы Шекспиръ принадлежалъ къ ней; Шекспиръ-же, напротивъ, какъ характеръ, много потерялъ бы, если-бы принадлежность его къ католицизму можно было бы доказать какимъ либо образомъ.

Фактъ тотъ, что отецъ матери Шекспира Робертъ Арденъ умеръ католикомъ; но отсюда нельзя сдѣлать никакого вывода относительно вѣроисповѣданія его дочери, супруги Джона Шекспира. Самъ Джонъ Шекспиръ въ правленіе королевы Елисаветы занималъ значительныя общественныя должности; чтобы быть допущеннымъ къ самой незначительной изъ нихъ, онъ долженъ былъ въ присягѣ признать королеву Англіи высшимъ духовнымъ главой, а давъ эту присягу онъ вмѣстѣ съ тѣмъ отказывался уже отъ римско-католическаго исповѣданія. Найденное въ 1770 г. католическое исповѣданіе Джона Шекспира уже давно признано за подложное. Въ протестантской приходской книгѣ записана смерть его и его жены, крещеніе всѣхъ дѣтей и погребеніе Вильяма Шекспира, безъ всякаго особеннаго замѣчанія, — чего бы конечно не было, будь они католики. Завѣщаніе поэта содержитъ въ себѣ вступительную протестантскую формулу, вошедшую въ употребленіе только въ семнадцатомъ вѣкѣ; въ завѣщаніи его отца нѣтъ этой формулы. Въ противность этому стоитъ замѣчаніе священника (Reverend) Ричарда Дэвиса (умершаго въ 1708 г. сэпертонскимъ ректоромъ въ Глосстерширѣ), который прибавилъ къ біографическимъ даннымъ о Шекспирѣ, переданнымъ ему Стрэтфордскимъ Rev, Вильямомъ Фольманомъ, нѣкоторыя дополненія, оканчивающіяся словами: «He dyed a papist» (онъ умеръ папистомъ). Какимъ образомъ Дэвисъ пришелъ къ этому утвержденію, стоящему въ явномъ противорѣчіи съ подлинными документами? Пуритане обыкновенно ругали папистами всѣмъ не принадлежавшихъ къ ихъ знамени, хотя бы такія лица были далеки отъ католицизма, будучи членами епископальной церкви. Актеръ и драматургъ былъ въ глазахъ крайнихъ реформаторовъ почти идолослужителемъ. Въ Стрэтфордѣ къ концу столѣтія строгая пуританская партія достигла господства. «Молодой Чарбонъ (уголь, пламенное рвеніе?) пуританинъ, говорится въ пьесѣ Шекспира «Конецъ вѣнчаетъ дѣло» (I, 3, 53), «и старый Пойзонъ (отравитель) папистъ, какъ ни раздѣлены сердца ихъ религіей, составляютъ одно и то же; они могутъ бодаться своими рогами, какъ козлы на пастбищѣ». Подобные взгляды разбогатѣвшаго комедіанта не могли оставаться въ Стрэтфордѣ тайной. Зависть и религіозная нетерпимость сдѣлали поэта папистомъ. Такъ объясняется этотъ слухъ, дошедшій до Дэвиса уже долго спустя послѣ смерти поэта. Во всякомъ случаѣ самъ Шекспиръ заслуживаетъ большаго довѣрія, чѣмъ Дэвисъ. Вѣрующій католикъ никогда не написалъ бы третьяго акта въ «Королѣ Іоаннѣ» въ такомъ видѣ, въ какомъ мы его имѣемъ, хотя рука художника вполнѣ уничтожила здѣсь тенденціозную грубость своего первообраза. Вѣрующій католикъ безъ сомнѣнія никогда не сталъ бы прославлять ересіарха Кранмера и не воспѣлъ бы въ библейскихъ образахъ правленіе протестантской королевы какъ «Золотой вѣкъ», — бывшій для католиковъ временемъ тягчайшихъ притѣсненій:

Съ ней счастье приходитъ:
При ней въ тиши всякъ пользуется тѣмъ,
Что онъ посѣялъ, и въ виноградникѣ своемъ
Досугъ свой пѣснью мирной услаждаетъ.
По истинѣ здѣсь познанъ Богъ (God shall be truly known)

Если Шекспиръ въ этомъ мѣстѣ своей послѣдней исторической драмы (Генрихъ VIII, V, 5, 19—63) называетъ правленіе новой Савы, жаждущей мудрости и добродѣтели, — временемъ мира, то тотчасъ-же онъ ограничиваетъ это выраженіе сообразно дѣйствительности говоря о «врагахъ, трепещущихъ предъ Дѣвой-Фениксомъ». Англійскому протестантизму, во главѣ котораго стала Елисавета, придало все его національное значеніе то обстоятельство, что онъ отстоялъ политическую независимость націи противъ угрожавшаго могущества католическаго короля. Соображенія о томъ, какъ желательно для Англіи, чтобы противолежащіе ей берега не были во власти могущественнаго государства, побудили ее въ девятнадцатомъ вѣкѣ взять на себя гарантію нейтралитета Бельгіи. Въ шестнадцатомъ столѣтіи эти политико-стратегическія соображенія въ связи съ сознаніемъ единства религіознаго исповѣданія побудили государственныхъ дѣятелей Елисаветы оказать поддержку протестантскимъ Нидерландамъ въ ихъ освободительной: борьбѣ противъ Филиппа II. Уже почти въ 1575 г. между Елисаветой и соединенными провинціями образовался тайный союзъ. Въ 1585 г. лордъ Лейстеръ во главѣ англійскаго войска переправился черезъ море для оказанія помощи. Но неспособность Лейстера не оправдала великихъ ожиданій, возлагавшихся на этотъ походъ. Предположеніе, что будто бы въ труппѣ актеровъ, сопровождавшихъ лорда, находился и Шекспиръ, не можетъ быть ничѣмъ доказано. Однако военная служба въ Нидерландахъ была въ большомъ ходу въ Англіи, что можно усмотрѣть и въ современныхъ комедіяхъ. Между прочимъ и Бэнъ Джонсонъ стоялъ подъ ружьемъ нѣкоторое время въ англо-нидерландскомъ войскѣ. Въ походѣ Лесстера погибъ цвѣтъ англійскаго рыцарства, сэръ Филиппъ Сидней, который будучи раненъ въ сраженіи при Цутпфенѣ, умеръ 19 октября 1586 г. Весь Лондонъ сопровождалъ останки героя къ могилѣ его въ храмѣ св. Павла. Вѣроятно и Шекспиръ, тогда еще впрочемъ не имѣвшій возможности прочесть Сиднеева пастушескаго романа «Аркадія» (написанъ 1580 г., изданъ 1590 г.) не отказалъ въ послѣднемъ долгѣ главѣ англо-итальянской поэтической школы. Войнѣ съ Испанцами въ Нидерландахъ предшествовали и сопутствовали первыя военныя мореплаванія Англичанъ. Эпоха открытій началась для Англичанъ еще со времени Генриха VIII. Въ напечатанной въ 1519 г. «Интерлюдіи четырехъ элементовъ» любопытство публики возбуждается обѣщаніемъ, что здѣсь будетъ идти дѣло о нѣкоторыхъ пунктахъ космографіи о томъ, гдѣ и какъ море покрываетъ землю, и о различныхъ небесныхъ областяхъ, о странахъ, и гдѣ таковыя находятся, о вновь открытыхъ земляхъ и о нравахъ ихъ жителей. Въ 1577—80 г. отважный Фрэнсисъ Дрэкъ благополучно совершилъ первое кругосвѣтное плаваніе. Въ воспоминаніе объ этомъ корабль былъ поставленъ на якорь на Темзѣ жители Лондона посѣщали его. Merchant Adventurers отважные торговцы пираты, снабженные грамотами королевы, пускались въ западныя моря, плаваніе по которымъ было запрещено Испанцами для всѣхъ чужихъ кораблей. Въ ту пору именно имѣли значеніе для англійскихъ мореплавателей слова Мефистофеля:

Свободное море освобождаетъ духъ.

Корабельный капитанъ Антоніо въ «Какъ вамъ угодно» можетъ быть разсматриваемъ какъ типъ подобныхъ героевъ-пиратовъ елисаветинской эпохи. То была пора, когда возникъ англійскій торговый флотъ, изъ котораго въ минуту нужды въ 1588 г. создался и военный флотъ. Мореплаваніе превращалось въ родъ страстнаго спорта. Въ 1587 г. была основана Остъ-Индская компанія, пріобрѣвшая впослѣдствіи такое огромное значеніе. Если быть можетъ большая часть участниковъ этихъ торговыхъ и корсарскихъ плаваній и погибала, за то возвращавшіеся назадъ привозили съ собою столько сокровищъ, что самый рискъ становился еще привлекательнѣе. Дрэкъ, благодаря торговлѣ и захвату испанскихъ кораблей, могъ собрать по возвращеніи изъ своего плаванія 800,000 фунтовъ. То были года, когда впервые началась колонизаторская дѣятельность Англіи. Сэръ Вальтеръ Рэлей, лично знакомый и даже собутыльникъ Шекспира, основалъ въ сѣверной Америкѣ колонію названную въ честь королевы дѣвственницы Виргиніею. Съ какимъ воодушевленіемъ должны были посѣтители «Водяной дѣвы» — Рэлей самъ основалъ этотъ клубъ — выслушивать разсказы прославленнаго героя! Но конечно и самъ геніальнѣйшій членъ клуба «Водяной дѣвы» не могъ предчувствовать, какую важность будетъ имѣть въ исторіи человѣчества тотъ фактъ, что англосаксонская раса искала въ новомъ свѣтѣ новыхъ поселеній, что рядомъ съ католико-римскими поселеніями въ южной Америкѣ возникла на сѣверѣ первая протестантско-германская колонія; важность этого факта и всѣ его неисчислимыя послѣдствія не могли еще быть оцѣнены. Но Шекспиръ, какъ и другіе драматурги, не были лишены живѣйшаго интереса къ этимъ событіямъ. Понятіе путешествія связывалось у Шекспира, — что довольно характерно для елисаветинскаго поэта, — съ понятіемъ о мореплаваніи. Если Валентинъ, въ «Двухъ Веронцахъ», покидаетъ свой родной городъ, то онъ направляется къ гавани, хотя Шекспиръ и зналъ превосходно, что Верона вовсе не приморскій городъ. Еще въ одномъ изъ своихъ первыхъ произведеній, въ «Комедіи Ошибокъ» Шекспиръ изображаетъ морскую бурю (I, 1, 64—118), при чемъ его источникъ не давалъ ему никакого матеріала. Количество упоминаній мореплаванія и торговли у Шекспира чрезвычайно велико. Морскія бури и кораблекрушенія упоминаются или изображаются въ «Венеціанскомъ купцѣ», въ «Какъ вамъ угодно», въ «Зимней сказкѣ», въ «Бурѣ», въ «Отелло» и въ «Периклѣ» — если только эта послѣдняя драма имѣетъ значеніе для оцѣнки Шекспира; морскіе разбойники фигурируютъ во второй части «Генриха VI», въ «Гамлетѣ» и въ «Мѣра за Мѣру»; морскія сраженія мы видимъ въ «Гамлетѣ», въ «Антоніи и Клеопатрѣ», въ «Много шуму изъ ничего». Въ «Венеціанскомъ Купцѣ» хотя царственный купецъ и выставляется венеціанцемъ, но венеціанцы никогда не вели торговли съ Мексикой (III, 2, 271.); эта черта заимствована изъ англійской жизни. Такъ-же точно, причина поспѣшнаго отъѣзда Бассаніо изъ Венеціи въ девять часовъ вечера — потому де что вѣтеръ перемѣнилъ свое направленіе (II, 6, 64) — вовсе не примѣнима къ лагунамъ, а только къ плаванію по открытому морю. Можно до безконечности увеличить количество отдѣльныхъ мѣстъ, въ которыхъ содержатся намеки или сравненія, взятые изъ морской и корабельной жизни. Утверждали даже, что Шекспиръ самъ долженъ былъ нѣкоторое время быть морякомъ, — иначе онъ не могъ бы имѣть такихъ глубокихъ познаній въ мореходствѣ. Совершенно особеннаго упоминанія заслуживаетъ одно мѣсто въ «Двухъ Веронцахъ». Старый Пантино высказываетъ отцу Протея свое удивленіе (I, 3, 5) по поводу того.

...Что вы
Ему даете время тратить дома
Когда, при меньшей знатности, другіе
Къ отличіямъ дѣтей своихъ готовятъ:
Одни — на бой, чтобъ счастье испытать,
Другіе — въ море для открытій новыхъ.

(Переводъ Вс. Миллера)

Если это мѣсто указываетъ, какъ Шекспиръ въ свои юношескіе годы былъ охваченъ страстью своего времени къ мореплаванію, то одно изъ позднѣйшихъ его произведеній, «Буря» свидѣтельствуетъ, что интересъ этотъ сохранялся и даже усиливался. Вильгельмъ Мейстеръ въ одномъ изъ разговоровъ о Гамлетѣ обращаетъ вниманіе на то, что Шекспиръ «писалъ для островитянъ, для англичанъ, которые привыкли къ морскимъ путешествіямъ и вездѣ видятъ корабли, побережье Франціи и пиратовъ; все это, для нихъ столь обычное, смущаетъ насъ»: для нашего способа представленій подходящею была бы постановка пьесы при болѣе простыхъ картинахъ. Еще болѣе значенія имѣетъ этотъ отзывъ для «Бури». Изъ этого произведенія мы усматриваемъ, какъ хорошо знакомъ былъ Шекспиръ со всею литературою путешествій, описаніе которыхъ представили (въ 1582, 1589, и 1593) въ обширныхъ сборникахъ своимъ любознательнымъ соотечественникамъ — прежде всѣхъ Хэклэйтъ (Hakluyt), позднѣе (1619 г.) Пёрчэсъ (Purchas). Не ускользнули отъ вниманія поэта и только что появившіяся реляціи отдѣльныхъ капитановъ и оффиціальныя правительственныя сообщенія о состояніи колоній. Отношенія болѣе развитыхъ духовно переселенцевъ къ туземнымъ жителямъ новооткрытыхъ странъ вызывали у елисаветинскаго драматурга безпристрастныя сужденія.

Онъ старался удовлетворить любознательности своихъ слушателей по отношенію къ чужимъ землямъ и людямъ, между тѣмъ какъ для празднаго любопытства онъ не щадилъ насмѣшекъ. Въ послѣднемъ произведеніи великаго поэта такъ и чувствуются удары пульса его времени. Такое произведеніе могъ написать только поэтъ, принадлежавшій народу мореплавателей и открывателей. Именно въ наше время, когда мы, нѣмцы, съ радостною гордостью видимъ нашъ государственный флагъ развѣвающимся въ чужихъ земляхъ, именно теперь мы въ состояніи понимать, какимъ отраднымъ чувствомъ было исполнено сердце патріота англичанина во дни Елисаветы, когда онъ переживалъ первые великіе результаты, свидѣтельствовавшіе о возникновеніи и объ укрѣпленіи морскаго могущества Британніи. Съ какимъ гордымъ чувствомъ національнаго самосознанія Эдмондъ Спенсеръ прибавилъ къ титулу Елисаветы въ посвященіи своей Царицы Фей слова: «и королева Виргиніи». Это была первая англійская колонія.

Юный флотъ торговцевъ-пиратовъ въ первые же годы своего существованія имѣлъ счастіе доказать свое значеніе и силу въ самый критическій моментъ для самостоятельности своего отечества. Шекспиру, тогда еще молодому человѣку, выпала счастливая доля пережить съ полнымъ сознаніемъ опасности и побѣду своего отечества. Интересно было бы точно опредѣлить, чѣмъ былъ обязанъ поэтъ Шекспиръ тому національному подъему, который имѣлъ мѣсто въ 1588 г. Тикъ, хотя и не всегда вѣрный себѣ въ своихъ дѣленіяхъ, усматриваетъ съ этого именно пункта начало новаго періода въ творчествѣ Шекспира, его болѣе высокій стиль. Грозное движеніе и безславная гибель гордой испанской армады составляютъ содержаніе событій этого года. Мы можемъ принять, что въ это время Шекспиръ жилъ въ Лондонѣ уже около трехъ лѣтъ. Здѣсь именно въ столицѣ воинственное воодушевленіе достигло высшихъ размѣровъ. Правительство королевы еще не имѣло собственныхъ кораблей. Граждане Лондона выставили добровольно вмѣсто 15 потребованныхъ у нихъ кораблей и 5000 солдатъ 33 корабля и 10000 солдатъ въ распоряженіе популярной государынѣ.

Театры имѣли вѣроятно не много посѣтителей въ это время общей опасности. Находился ли и Шекспиръ въ качествѣ солдата въ лагерѣ при Тильбёри, гдѣ и сама Елисавета, облеченная въ военные доспѣхи, производила смотръ своимъ отбывающимъ войскамъ? Для подобнаго предположенія мы не имѣемъ ни въ какомъ случаѣ права; но посѣщать лагерь вмѣстѣ съ другими горожанами Лондона онъ конечно могъ. Бури Ламанша и Ирландскаго моря, въ связи съ отвагой и ловкостью Дрэка и его подчиненныхъ устранили опасность.

Богъ Всемогущій подулъ,
И во всѣ стороны разлетѣлась Армада.

Такъ въ восемнадцатомъ вѣкѣ выразился Шиллеръ — намекая на вычеканенную Голландцами въ честь побѣды Елисаветы медаль: «afflavit Deus et dissipаti sunt» — о гибели «непобѣдимаго флота», адмиралъ котораго Медина Сидонія возвращается въ «Донъ-Карлосѣ» ко двору Филиппа II. Въ шестнадцатомъ вѣкѣ побѣда Елисаветы было съ восторгомъ встрѣчено протестантами всей Европы какъ побѣда протестантизма. Нашъ Фишартъ, боровшійся съ іезуитами, написалъ по поводу этого событія благочестивые стихи. Само собою разумѣется, что англійскіе поэты прославляли свою побѣдоносную королеву.

Недавно появился слухъ, что среди многочисленныхъ англійскихъ стихотвореній воспѣвавшихъ гибель армады найдена также одна баллада Шекспира. Но намъ даже нѣтъ нужды слѣдить за этой забытой балладой, чтобы услышать голосъ Шекспира объ угрожавшемъ нападеніи. При Елисаветѣ впервые были познаны и оцѣнены безконечныя выгоды островнаго положенія Англіи. Никто не высказался объ этомъ энергичнѣе, какъ Шекспиръ (Король Іоаннъ, II, 1, 23).

Эти слова вовсе непримѣнимы ни къ лицу, ни къ положенію герцога Австрійскаго, выступающаго на завоеваніе Англіи; тѣмъ съ большимъ правомъ можемъ мы смотрѣть на эти слова какъ на личное сердечное изліяніе поэта, который въ концѣ драмы влагаетъ въ уста своему любимому герою-Бастарду гордое предсказаніе: «Эта Англія никогда не лежала и не будетъ лежать у ногъ побѣдителя».

Такая-же гордая радость проглядываетъ и въ знаменитомъ прославленіи Англіи Гаунтомъ въ «Ричардѣ II» (II, 1, 40—65). Такой торжественный гимнъ своей странѣ во время сильнаго національнаго возбужденія можетъ воспѣть только поэтъ исполненный величайшаго патріотическаго одушевленія. Здѣсь, какъ и въ первой части «Генриха VI» и въ «Генрихѣ V», слышны могучіе звуки патріотизма. Это настроеніе было всеобщимъ въ Англіи послѣ пережитаго ею 1588 года, подобно тому какъ сходныя чувства были вызваны и у насъ въ 1870 г. при побѣдоносномъ отраженіи вражескаго нашествія. Нужно счесть невѣроятнымъ заблужденіемъ мнѣніе тѣхъ, которые отрицаютъ національное значеніе театра и разсматриваютъ его исключительно только, какъ увеселительное мѣсто безнравственныхъ молодыхъ вельможъ, между тѣмъ съ подмостковъ его слушателя внимаютъ такимъ словамъ:

Здѣсь королевскiй тронъ, вѣнчанный этотъ островъ.
Страна величія, жилище Морва и т. д.

Страшное имя испанской армады послѣ уничтоженія ея сдѣлалось у поэта насмѣшливой кличкой для его испанца Донъ Адріано де Армадо, комическаго героя Love's Labour's lost. (Потерянныя усилія любви). Въ немъ и въ его хвастливомъ ничтожествѣ гордый своей побѣдой англичанинъ осмѣиваетъ обезсилѣвшаго континентальнаго врага. Такимъ же точно образомъ и въ выступленіи Бирона и его товарищей подъ видомъ Русскихъ можно узнать отзвукъ историческаго событія. Въ 1583 г. въ Англію прибыло первое Московское посольство и возбудило тамъ всеобщій интересъ. Упадокъ и прекращеніе нѣмецкой Ганзы открыло въ правленіе Елисаветы для англійскихъ купцовъ торговые пути въ русское царство. Національный подъемъ начавшійся въ Англіи въ правленіе Елисаветы было необходимымъ условіемъ національнаго театра и величія Шекспира. Но не только въ томъ былъ счастливъ Шекспиръ, что могъ приступить къ своему дѣлу какъ разъ въ самую жатвенную пору развитія національнаго самосознанія. Англійскій національный моментъ, выступающій во всѣхъ его произведеніяхъ, самъ по себѣ еще не былъ достаточенъ для того чтобы воспламенить его геній къ созданію произведеній неувядающаго достоинства. Уже при упоминаніи объ англійской реформаціи мы указали еще на одно не менѣе могущественное, но гораздо болѣе общечеловѣческое, вліяніе. Реформація сама по себѣ въ отрѣшеніи отъ историческаго изученія другаго могучаго движенія не можетъ быть понята и по достоинству оцѣнена; да безъ этого другаго движенія она вообще не могла бы никогда и возникнуть. «Очищенная теологія», писалъ Мартинъ Лютеръ въ 1523 г. къ Эобану Гессу — «не можетъ существовать безъ познанія наукъ. Откровеніе Божественнаго слова никогда не случилось бы, если бы вновь открытые языки и науки не приготовили бы для него дороги». Реформація и возрожденіе неразрывно связаны между собою. Безъ изученія еврейскаго языка Рейхлиномъ и изданія греческаго текста Новаго Завѣта Эразмомъ (Базель 1516 г.) Лютеръ и Миканхтонъ никогда не могли бы дать нѣмецкому народу и Европѣ переводъ библіи въ томъ видѣ, какъ они это сдѣлали. Время Елисаветы есть также то время, когда умственное движеніе эпохи Возрожденія достигло въ Англіи господства.