Переводы Д. Щедровицкого

8

Сам — музыка для слуха, отчего же
Ты, музыке внимая, все грустней?
Сласть любит сласть, со счастьем счастье схоже,
А здесь печаль — и радость рядом с ней!
Наверно, в звуках стройного порядка
Душе смущенной слышится упрек,
Они корят настойчиво и сладко:
Зачем ты сам доселе одинок?
Смотри — согласья узы, словно семьи,
Связуют звуки: каждая струна
Поет для всех, в согласии со всеми —
Как муж, дитя, счастливая жена...
Сколь много звуков! Но едина суть:
«Неправ избравший одинокий путь».

41

Твоих измен беспечных череда,
Когда ты забываешь обо мне,
При красоте твоей, в твои года,
Среди страстей, естественна вполне.
Ты добр — тебя в полон берут шутя,
Красив — тебя легко завоевать;
К желаньям жен, о женщины дитя,
Легко ли равнодушным пребывать?
Увы! Ты и меня не пощадил.
Твоей красе и юности упрек
Я шлю за то, что ты в избытке сил
Две чести разом опорочить смог:
Ее — своей красою соблазнив,
Свою же — мне с подругой изменив.

68

Его лицо есть память о былом:
В то время, как цветок, жила в природе
Краса, а не сверкала над челом,
Как днесь — ее внебрачные отродья.
В те дни власы златые мертвеца
Живым не отдавали, состригая
Для увенчанья нового лица,
Чтоб смертью украшалась жизнь другая.
В нем ожил век античности святой,
Тот мир, что был когда-то прост и целен:
Цвела весна своею красотой,
Ни у кого не похищая зелень.
Есть силы, что красу сию хранили,
Чтоб мы подделку с древностью сравнили.

144

Две страсти — безнадежность и блаженство
Всегда со мной, по обе стороны:
Дух добрый — муж, краса и совершенство,
А злобный демон — в образе жены.
Чтоб скорбью низвести меня до ада,
Стремится ведьма ангела прельстить
И, спесью замарать невинность рада,
Святого хочет в беса превратить.
Боюсь, что худшее уже свершилось,
И понимаю, на свою беду:
Мой друг с моей подругой — подружились,
И он, наверно, у нее в аду.
Пойму, что мне предчувствие не лжет,
Когда злой ангел — доброго сожжет.

Феникс и голубь

Птица-вестник, громче пой,
Пой, на пальме восседая:
Затруби — и птичьи стаи
Пусть летят на голос твой!

Ну, а ты вещатель фальши,
Сатанинский балагур,
Смерти огненной авгур,
От собранья будь подальше.

Знайте: путь сюда закрыт
И злодею, и тирану,
Воздадим лишь честь Орлану —
Королю пернатых свит.

Есть у нас и пастор дивный —
В белой ризе Лебедь сам
Реквием исполнит нам
В виде песни лебединой.

Облаченный в траур Вран.
Ты потомство зачинаешь
Тем, что грустно воздыхаешь, —
Так явись в наш скорбный стан.

Ах, любовь и верность сами
Уж мертвы, — так мы поем, —
Голубь с Фениксом вдвоем
В небеса ушли сквозь пламя.

В жизнь одну, в единый дух
Эти птицы были слиты:
Страстью — двойственность убита,
И в одном — не сыщешь двух.

Так сердца сумели слиться,
Что простор их не делил:
Это чудо нам явил
Голубь со своей царицей.

И любовь, свой свет лия
В фениксовых глаз глубины,
Отражала голубиный
Лик — его второе «я».

Так вот каждый оставался
Не собой и не иным,
Словно именем двойным
Некто в мире назывался.

Ум, смущен и с толку сбит,
Созерцал различья — в цельном:
Каждый все же был отдельным,
Воедино с другом слит.

Ум, твердил: «Уж если двое
Как одно предстали мне,
Значит, сущность — не в уме,
А в любви, коль есть такое!»

И вернейших двух друзей —
Две звезды, любви вершины —
Хор отпел печально, чинно
Погребальной песнью сей:

Плач

Верность, честь и красота,
Чувств сердечных простота —
Днесь могилою взята.

Птица-Феникс умерла —
Вслед за Голубем ушла:
В вечности гнездо свила.

Их бездетность — ясный знак,
Что они решили так:
Пусть духовным будет брак.

Верности уж в мире нет,
Красоты пропал и след:
В гроб сошли во цвете лет.

Кто красив, кто верен — тот
Пусть к сей урне подойдет
И над прахом птиц вздохнет.