Исполни это, Англия!

Шмитт делает второе сильное и интересное возражение Беньямину. Как мы видели ранее, Беньямин в своей книге о барочной пьесе скорби, в том ее месте, где говорит о том, что суверен — это тот, кто принимает решение о наступлении чрезвычайного положения, напрямую заимствует предложенное Шмиттом в «Политической теологии» определение суверенности. Но — вероятно, удивимся! — Шмитт осмеливается не согласиться с тем, как использует его концепцию Беньямин, поскольку такой интерпретации не удается учесть сущностную разницу между Англией и континентальной Европой. Короче говоря, Шмитт заявляет, что Беньямин слишком шмитт в своем понимании политического.

Проблема здесь еще и в том, что Шмиттова концепция суверенности и политического заранее предполагает существование государства времени модерна, в особенности европейских государств, подобных Франции, пришедших на смену средневековому порядку феодальных кланов, крупных объектов недвижимости и состояний и пытавшихся умалить роль католической церкви в политических делах. У Шмитта самого возникает проблема с применимостью его собственной концепции суверенитета к «Гамлету», раз Англия конца XVI и начала XVII века уж никак не может быть названа государством. Англия не была политической, она была варварской. В период между победой над Непобедимой армадой в 1588 году и так называемой Славной революцией 1688 года Англия, действительно, стояла на пути обретения государственности, но и это была бы не континентальная модель, которую мы можем определить как территориальное, или находящееся на суше, государство. Это была, скорее, морская концепция государства, которому не требовалось пройти «узким проливом континентальной государственности»^{* 1}. Нарождающееся государство Англии отождествлялось не столько с землей, сколько с морем. Начиная с семнадцатого века, с его пиратами, каперами, корсарами, входя в крупные компании, торгующие колониальными товарами, в том числе рабами, и заканчивая индустриальной революцией Англия шла к тому, чтобы определять себя не через землю, а через «судоходное освоение мировых океанов»^{** 2}.

Англия сама себя вывела за рамки территориальности. Она повернулась к варварству и пиратству, к морской торговле и эксплуатации колоний. Англия стала типом талассократии. В терминах континентальной политической теории, Англия — государство, по сути, не имеющее центра. И примечателен в этом отношении факт, что первая постановка «Гамлета» (о которой сохранилось документальное свидетельство) была осуществлена на море, в виду побережья нынешней Сьерра-Леоне. Установив паруса вместе с двумя другими кораблями, шедшими из Англии в Ост-Индию в марте 1607 года, о чем сообщает капитан «Красного дракона» Уильям Кайлин, 5 сентября того года его команда «дала трагедию о Хэмлетте». Он сообщает о втором представлении 31 сентября и отмечает, что оно отвадило его людей «от безделья, незаконных игр, праздного возлежания». Разумеется, эта запись поднимает крайне любопытные, но не имеющие ответа вопросы о природе текста, что использовался командой, о пригодности пьес, подобных «Гамлету», к тому, чтобы быть поставленными и представленными группой моряков, а также о коммерческом и имеющем отношение к зарождающемуся колониализму аспекту этого события. Но мы лишь отметим, что зафиксированные в документах сообщения о представлении пьесы под названием «Гамлет» идут с моря, от береговых вод Западной Африки.

Итак, парадоксально, но привлечение Беньямином политической концепции Шмитта не содержит наличествующих в этой концепции двух типов различий, определяющих мир «Гамлета» — политическое или варварское, территориальное или судоходное. Шекспировская драма передвигается между полюсами этих двух различий, что, на деле, дает ощущение одновременного пребывания и в старом, варварском мире, и в новом мире политики. Драма времен королевы Елизаветы, так же, как и ее аттическая предшественница, растянута на миры — уходящий и нарождающийся. Но тот, что приходит, не есть мир французской модели, сформированный политикой, полицией и политесом. Англия становится рыхлым, не имеющим центра либеральным государством, напоминающим кластеры крупных имуществ и сформированным следами варваров, взявших курс³ политики пиратства.

Гамлет и спасен, разумеется, пиратами, и называет их «честными ворами» [iv6В]. После тщательно спланированной и хитроумно исполненной подмены письма, сохранившей Гамлету жизнь, когда он болтался по морям (в буквальном и метафорическом⁴ смысле), каким-то образом в сцене с пришедшим Фортинбрасом в конце пьесы возникает английский посол, прибывший к Гамлету, чтобы сказать ему, что его приказ исполнен и «Розенкранца с Гильденстерном нет» [v2П]. За некоторое время до этого, отправляя на смерть самого Гамлета, Клавдий восклицает: «Исполни это, Англия!» [iv3П]. Ну, Англия и исполнила, но, правда, не совсем так, как то содержалось в намерениях Клавдия.

На протяжении всей пьесы Англия понимается как государство без политического центра и страна эксцентричного поведения. Как говорит Шут-могильщик в начале пятого акта, Гамлет был отправлен в Англию, потому что он безумен, но «там в нем этого не заметят, там все такие же сумасшедшие, как он сам» [v1Л]. И действительно, крайне любопытно, как часто в этой предположительно датской истории, с ее столь обильными латинизмами и италицизмами⁵ в личных именах (Клавдий, Бернардо, Франциско и Марселло), может встретиться слово «Англия»? Мы насчитали по меньшей мере двадцать один случай. Точно так же, как и в «Венецианском купце» или в «Буре», все открывается морю.

Примечания

*. Benjamin, Origin of German Tragic Drama, 64.

**. Ibid., 65.

1. Кричли и Уэбстер ссылаются на имеющийся в его распоряжении текст Беньямина, поиск в тексте перевода на русский язык книги Беньямина этой фразы не обнаруживает.

2. См. сноску выше.

3. Прямой перевод характеристики либерального государства таков: «...похожим на группы крупных владений, сформированных следами варварства и тогда, когда политика пошла по пути пиратства».

4. Кричли и Уэбстер обыгрывают фразеологизм to be at sea. Калькированный перевод — быть на воде, море; идиоматический — не знать, что делать; быть в растерянности; быть в тупике. Можно было бы предложить перевод «болтался по морям без руля и без ветрил», но это бы не соответствовало тексту пьесы.

5. Кричли и Уэбстер подразумевают исторический факт: Англия к временам действия пьесы имела более обширные связи с католическим Римом и Италией, тогда как у Дании эти связи были неустойчивыми и имели крайне случайный характер.