Вступление. Три книги

Лет двадцать или тридцать назад мне впервые пришло в голову, что одно из моих предназначений — написать работу о влиянии Джордано Бруно на Вильяма Шекспира (я буду называть английского гения то Вильямом, то Уильямом, в зависимости от настроения). Мысль была спонтанной; я даже не знала в то время, что Бруно два с лишним года прожил в Лондоне, создал и опубликовал там самые интересные из своих произведений. Почти случайно я обнаружила в читальном зале библиотеки, в которой тогда работала, изданную в 1955 году книгу В.С. Рожицына «Джордано Бруно и инквизиция» — биографию, к сожалению, не оконченную автором, выполнявшим свою работу с академическим тщанием. Делая выписки из неё, я недоумевала: зачем? Не верилось, что предназначение моё — не мираж. В 1997 году я прочла книгу Ильи Гилилова «Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса». Через 10 лет она вышла в третий раз. Я буду ссылаться на первое издание «Игры», хотя располагаю третьим тоже; а сочинившего этот бестселлер стану звать не только по фамилии, но иногда Рэтлендианским автором либо Рэтлендианцем. Сутью игры и разгадкой тайны он предложил считать следующее: произведения Шекспира написаны авторским коллективом, главными членами которого были умершие в 1612 году Роджер Мэннерс, пятый граф Рэтленд, и его жена, графиня Елизавета, урождённая Сидни — дочь Филипа Сидни. Версию эту И. Гилилов отчасти воскресил, отчасти пересоздал. Его труд помог мне начать наконец трудиться над моей задачей. Однако в первой главе я не сообщаю ничего конкретного о Джордано Бруно; в ней предпринята попытка разобраться с рэтлендианской аргументацией. Словосочетанием «Великий Бард», с прописными буквами, я называю тех, кого обозначает им автор «Игры», — людей, якобы писавших под псевдонимом William Shake-speare. Словами «бард» и «великий бард» в моём тексте именуется Шекспир — поэт, драматург, актёр, деловой человек из Стратфорда-на-Эйвоне. Как и Рэтлендианский автор, я буду пользоваться терминами «стратфордианцы» и «нестратфордианцы». К последним относятся люди, убеждённые в том, что знаменитые произведения написаны не сыном ремесленника, родившимся, женившимся и умершим в названном городе, а кем-нибудь, с их точки зрения, более подходящим на роль величайшего из бардов.

Если с книгой Рожицына я работала не понимая, а только предчувствуя, если сочинение Гилилова подтолкнуло, заставило приступить к нынешним запискам, то третья книга — «Джордано Бруно и герметическая традиция» — пришла уже в процессе. Автор её, Ф.А. Йейтс, высказалась в частности об очень большом влиянии итальянского мыслителя на британских литераторов и театральных деятелей конца XVI — начала XVII веков. На английском языке эта работа была опубликована в 1964 году, на итальянском — в 1969; русский перевод вышел в начале 2000 года, когда моя задача была процентов на семьдесят выполнена. Нельзя было не вернуться к сделанному, не пересмотреть свой текст, не ввести в него цитаты из очерка Йейтс, пересказы этого текста, рассуждения о нём...

Следует ли сообщить прямо здесь про моё отношение к трём книгам? Попробую. Монография, дописанная после смерти (1942) В.С. Рожицына по его материалам М.П. Рожицыной, достаточно интересна и достаточно убедительна. Это явление культуры. К сожалению, книгу не переиздавали и сейчас она считается антикварной. То, что создал И. Гилилов, весьма интересно и ничуть не похоже на правду. Второе обстоятельство не помешало «Игре» стать самым важным этапом на моём теперешнем пути. (Обрести хотя бы одного читателя, готового так углубиться в мою работу, как я углублялась в рэтлендианское сочинение, было бы удачей.) Более правдоподобно, менее интересно и, увы, не во всём добросовестно и честно то, что написала Ф. Йейтс. В конце её труда высказано пожелание, чтобы его «читали как исторический очерк», из-за чего я позволяю себе время от времени называть автора словом «очеркистка». Преподаватель Калифорнийского университета пользовался обозначением «мисс Йейтс», когда критиковал концепцию очеркистки. Моё недоумение вызывает нарисованный мисс Йейтс образ героя, охотно руководствующегося эмоциями. Конечно, Джордано Бруно был порывист, даже вспыльчив и гневлив, но это не зачёркивает его вдумчивости, его воли и его недюжинного юмора, игнорируемого автором очерка-монографии.

Чтобы мои записки не выглядели как работа, претендующая на статус литературоведческой, я решила писать без каких-либо примечаний. Сведения об авторах и переводчиках даются либо в скобках рядом с цитатой, либо в Списке всего, в котором также расшифровываются аббревиатуры и прочие сокращения, кроме легко понимаемых, как, например, «Много шума», или общепринятых, вроде таких: «Обращения» Коперника, «Фауст» Марло. Я старалась пользоваться самыми употребительными русскими заглавиями произведений Бруно, Марло и Шекспира. Эти заглавия и нужно искать в Списке, например: «О причине, начале и едином, Бруно» или «Трагическая история доктора Фауста, Марло». Внося не вызывающие сомнений поправки в цитаты, я не оговариваю этого. Вот практически полный перечень моих вмешательств: исправление очевидных опечаток; добавление, где требуется, или пропуск не требующихся знаков препинания; использование прописных букв там, где строчные поставлены явно по недосмотру; замена разрядки на курсив; ликвидация пробелов между строфами в переводах стихотворений, если в оригиналах текст набран без них; расстановка точек над «ё». Комбинациями римских и арабских цифр я обозначаю номера актов и сцен, частей и диалогов или диалогов и их частей, а в собственном тексте — глав и их разделов (главок). Сочетание «ОГЭ, II, 5» указывает на пятый диалог второй части бруновского «Рассуждения о героическом энтузиазме», а «ИТЗ, III, 3» — на третью часть третьего диалога в его же «Изгнании торжествующего зверя». Ставя в скобках после заглавия пьесы год её создания, я не оговариваю всякий раз, что это наиболее вероятная, а не точная дата. Если в моём тексте назван только номер сонета, значит, его автор — Шекспир. Если с обеих сторон от цитируемого иностранного выражения стоят скобки, тире или другие знаки, я не беру его в кавычки. Заглавие исключительно важной для И.М. Гилилова и для меня книги Love's martyr я передаю точно: «Мученик любви». А не «Жертва любви», как в «Игре» или в переведённой после её выхода «Шекспировской энциклопедии».

Я буду часто употреблять прозвание Ноланец, которым именовал себя Джордано Бруно. Городок Нола, «вблизи которого он родился» и жил в детстве, находится в 24 километрах к северу от Неаполя (Р.). Сознавая всю неуклюжесть терминов «бруновед» и «марловед», я всё же пользуюсь ими и производными от них, так как это намного удобнее, чем каждый раз писать «биограф Бруно (Марло)» или «исследователь бруновского (марловского) творчества». Мне приходилось слышать, что А.А. Аникст считал правильным называть первого английского короля династии Стюартов Джеймзом, а не Яковом или Иаковом. Я же усматриваю несообразность в таком, например, предложении из шекспировской биографии (А.): «В качестве свидетельства высокого значения Шекспира Джонсон ссылается и на то, что ему покровительствовали Елизавета и Джеймз». Если Джеймз, а не Яков, тогда уж и Элизабет, а не Елизавета, так же как Филип (Philip) Сидни, а не Филипп. Позволю и я себе некоторую эклектику, например, стану именовать короля Яковом, но Сидни и его английских тёзок — Филипами... Хотелось бы, чтобы мои записки заинтересовали не только матёрых, но и начинающих шекспиролюбов. В расчёте на последних я стану по возможности разжёвывать то, что у первых давно отскакивает от зубов. Имён Бруно и Шекспира не будет в Указателе, поскольку им посвящена вся моя работа. Также не представляется возможным отметить все страницы, на которых идёт речь о Главной трагедии Шекспира и его Главном герое. Имена переводчиков и филологов отмечаются в тех случаях, когда их переводы или высказывания получают оценку. Таким образом приводимые без моих комментариев тексты (например, М.Л. Гаспарова) не дают повода вносить имя их автора в Указатель, который не задумывался как полный. Если цитата-втяжка даётся основным, не уменьшенным, шрифтом, значит, её перевод выполнен мною. Приношу извинения за опечатки и недосмотры, избежать коих человек не в силах, а также за ошибки, допущенные из-за недостаточной осведомлённости (буде таковые обнаружатся).