I. Шекспировы сонеты: загадка Посвящения

Ровно четыреста лет назад, в 1609 году, вышло первое издание «Сонетов» Уильяма Шекспира — одна из самых таинственных книг в истории литературы. В перечень ее многочисленных загадок входит и необычное Посвящение

Точки, точки, точки

До наших дней сохранились 13 экземпляров этого 80-страничного поэтического сборника формата ин-кварто в мягкой обложке. В нем тесно, впритык друг к другу напечатаны 154 сонета, а после них большое стихотворение «Жалоба влюбленной». Книгу отличают плохая полиграфия (изношенные литеры), а также огромное количество ошибок и опечаток. Однако открывают ее тщательно выполненные титульный лист и Посвящение.

Сверху титул украшен орнаментом, под которым крупным шрифтом набран заголовок «Шекспировы сонеты». Затем идет строка «Никогда прежде не печатавшиеся», а внизу — выходные данные, указывающие, что над книгой работал печатник Дж. Элд для издателя, скрывшегося за инициалами Т.Т; затем сведения о месте продажи книги — Лондон, 1609.

Следующий лист отведен Посвящению. Оно весьма странно по форме: после каждого слова стоит точка, других же знаков препинания нет. Отсутствие нормальной пунктуации затрудняет его понимание, к тому же некоторые слова и выражения сами по себе нельзя истолковать однозначно.

Так, begetter может означать «вдохновитель» (стихов), «податель» (рукописи для издателя) и даже «создатель» (автор); onlie — «единственный» (в числе) или «исключительный», «замечательный» (в смысле достоинств). Словосочетание in setting forth можно трактовать как «выставивший их напоказ» или «издавший их», но также «находясь в точке отправления» (отправляясь в путь).

Предложено много вариантов перевода на русский, вот один из них: «Единственному вдохновителю нижеследующих сонетов мистеру W.H. всякого счастья и той вечности, обещанной нашим вечно живым поэтом, желает доброжелатель, рискнувший выставить их напоказ. Т.Т.» Как видим, довольно корявая фраза (с нехарактерным для английского языка обратным порядком слов — подлежащее в конце), и все попытки сделать ее ясной и гладкой пока к успеху не привели.

Кто есть «Mr W.H.», которому адресовано послание (Mr — либо мистер, то есть «господин», либо мастер, что значит «дворянский сын»)? Главные претенденты, по общему мнению, двое вельмож — Уильям Герберт (William Herbert), граф Пембрук и Генри Ризли (Henry Wriothesley), граф Саутгемптон. Инициалы первого как раз W.H., а второго — H.W.

Что можно сказать о Т.Т., как бы подписавшем обращение? Мы уже встречали его на титульном листе. Известно, что 20 мая 1609 года «Шекспировы сонеты» были зарегистрированы в Компании печатников, и сделал это издатель Томас Торп (1569—1635). Он имел хорошую репутацию, на его счету со вкусом оформленные сборники лучших английских поэтов того времени, а также переводов латинских и древнегреческих авторов. В некоторых из них имелись изящные посвящения издателя. (В ту эпоху автором книги считали и написавшего ее, и того, кто ее материально воплотил. Поэтому не только сочинители, но также издатели часто посвящали свои детища покровителям и меценатам.)

Возникает вопрос: как мог безродный Торп обратиться к графу (оба упомянутых лица входили в высший слой английской аристократии) с совершенно неподобающим «мистер» или «мастер»? Впрочем, некоторых текстологов это не смущает: имя адресата скрыто, и такое обращение могло служить еще одним средством маскировки.

Посвящение все еще остается тайнописью. Чтобы разгадать его, нужно воссоздать ситуацию, в которой оно рождалось, проникнуть в замысел его составителя. А это не может быть сделано без решения более общей проблемы.

В поисках автора

Шекспироведение удивительно тем, что активно дискутируется самый главный, изначальный вопрос: кто именно был автором «Ромео и Джульетты», «Гамлета» и десятков других пьес, а также «Сонетов» — всех сочинений, известных как произведения Уильяма Шекспира?

Начиная с конца XVIII века все громче и настойчивей стали звучать мнения, что им не мог быть родившийся в 1564 году в Стратфорде-на-Эйвоне и умерший там же в 1616-м актер и делец Уильям Шакспер (его фамилия была Shakspere; в нынешних обсуждениях его величают именно Шакспером, а истинного автора — кто бы им ни был — называют Шекспиром). Значит, суть споров заключается в том, был ли Шакспер из Стратфорда Шекспиром, а если нет, то кто?

Некоторые из добытых о стрэтфордце сведений просто шокируют: его родители, жена и даже дети были неграмотными, и неясно, посещал ли он сам даже начальную школу. Не нашлось ни одной строки, написанной рукой Шакспера, а оставленное им завещание показало убожество его внутреннего мира.

Все это вступило в вопиющее противоречие с тем представлением о Барде, которое дают его произведения. Он отлично разбирался в юриспруденции, дипломатии и придворном этикете, морском и военном деле, медицине, музыке. Знал много языков, обладал богатейшим лексиконом. Его благородный дух проявлял поистине всемирную отзывчивость, Ф.М. Достоевский назвал Шекспира пророком, посланным Богом, чтобы возвестить нам правду о душе человеческой.

Отождествление Шекспира с Шакспером вело в логический тупик, поэтому начали выдвигать других кандидатов на роль автора — сначала философа и юриста Фрэнсиса Бэкона (1561—1626), потом других аристократов и литераторов того времени. Сейчас в списке десятки персон, но, конечно, серьезных претендентов всего несколько.

От Нью-Йорка до Москвы

Среди них давно уже значится Роджер Мэннерс, пятый граф Рэтленд (Roger Manners, 5th Earl of Rutland). Первым на него указал в 1893 году нью-йоркский адвокат Г. Цейглер. В 1912 году бельгийский историк С. Демблон выпустил книгу, в которой привел много доводов в пользу Рэтленда. В Москве в 1924 году вышел трактат Ф. Шипулинского «Шекспир — Рэтленд».

Эту версию одобряли нарком просвещения А.В. Луначарский, а также некоторые литературоведы-марксисты. Однако в 30-х годах всякие сомнения в авторстве Шакспера — человека из народа — были объявлены в Стране Советов идеологически порочными, и полвека этот вопрос не поднимали.

Но вот под занавес тысячелетия вышла книга «Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса» [1] ученого секретаря Шекспировской комиссии при Академии наук Ильи Менделевича Гилилова. Он сделал ряд замечательных открытий и вдохнул новую жизнь в гипотезу об авторстве Рэтленда (при возможном участии его жены Елизаветы, тоже поэта, и их близкого окружения). Книга вызвала огромный интерес (многие десятки рецензий), было уже несколько переизданий, ее английский перевод уже издан в США и Великобритании. Свершив свой научный подвиг, И.М. Гилилов покинул бренный мир в 2007 году.

А в 2008 году увидела свет объёмистая монография «Оправдание Шекспира» [2] филолога и переводчицы, профессора Московского государственного лингвистического университета Марины Дмитриевны Литвиновой. Она развивает свою концепцию, расширяющую и дополняющую подход Гилилова: за «Шекспиром» стояли два человека — Фрэнсис Бэкон и граф Рэтленд, мыслитель и поэт, взявшие псевдоним «Shakespeare», то есть «Потрясающий копьем» (он отсылает к древнегреческой богине мудрости Афине, которую называли Палладой, по-гречески — «потрясающая копьем»).

Литвинова, как и Гилилов, отводит ведущую роль Рэтленду. Ведь Бэкон поэтическим талантом не обладал, а подлинная сила Барда, по общему мнению, заключалась в метафоре и звукописи. Как сказал Владимир Набоков, «языковая ткань Шекспира — высшее из всего, что создано в мировой поэзии; в сравнении с ней его достижения в драматургии отступают далеко на второй план». Шекспир часто использовал старые сюжеты, переделывал пьесы других авторов, но именно его гений превращал их в бессмертные творения.

Под опекой философа

Бэкон публиковал под собственной фамилией многочисленные труды, его биография хорошо изучена. А Рэтленд себя не раскрывал и был известен лишь в узком кругу.

Он родился 6 октября 1576 года, с 11 лет учился в Кембридже, в 1588 году лишился отца и получил статус «дитя государства». Заботы по его воспитанию возложили на 28-летнего Бэкона, так что его влияние на умственное развитие Роджера трудно переоценить.

В 1595 году Рэтленд отправился пополнять знания на континент; объездил несколько стран и был зачислен в Падуанский университет (где тогда преподавал Галилео Галилей). Через два года вернулся на родину и принял участие в военных кампаниях, руководимых фаворитом королевы, блестящим графом Эссексом. А в 1599 году Роджер женился на 15-летней Елизавете, дочери погибшего на войне знаменитого поэта Филипа Сидни.

На рубеже веков в судьбе Рэтленда случился крутой поворот. В начале 1601 года Эссекс возглавил плохо подготовленный, «опереточный» мятеж группы дворян. В нее входил и Рэтленд, который не мог не поддержать своего кумира и родственника (отчима жены). Их выступление было сразу подавлено, Эссекса и его ближайших сподвижников казнили, других заговорщиков сурово наказали. Рэтленда сначала заточили в Тауэр, затем сослали в дальний замок, наложив на него большой штраф. Эта катастрофа вызвала у него глубокий душевный кризис (опасались за его жизнь), коренным образом повлиявший на его дальнейшее творчество.

Другая драма развертывалась в его семейной жизни. Брак оставался платоническим, и это было всем известно. У супругов случались разлады, они подолгу не жили вместе, а в 1610 году расстались окончательно. Их отношения омрачались ревностью мужа, в их частную жизнь оказались замешаны поэты Джон Донн и Бен Джонсон. Роджер с середины нулевых годов все чаще болеет, затем наступает трагический финал: он умирает 26 июня 1612 году в возрасте 35 лет, и почти сразу добровольно уходит из жизни Елизавета.

В шлеме Плутона

Поэты Англии оплакали уход четы в сборнике посвященных им стихов, но имен умерших супругов не назвали. Более того, издание было законспирировано: имело ложную дату выхода и другие сбивающие со следа атрибуты. Однако Гилилов сумел распутать этот клубок, что стало отправной точкой его дальнейших поисков.

Рэтленд творил, оставаясь инкогнито. Некие могущественные силы внимательно следили за сохранением тайны, целенаправленно создавая миф об авторстве стратфордца, ставшего — на века! — живой маской истинного автора. Но зачем это было нужно?

Ответ нужно искать в особенностях эпохи и конкретных людей. То был Ренессанс — возвращение древней мудрости, освобождение от средневековых догматов; но также религиозные войны, охота на ведьм и инакомыслящих (в 1600 году в Риме сожжен Джордано Бруно). В такой атмосфере многие авторы предпочитали сохранять анонимность, а тексты делать иносказательными. Бэкон писал, что великие истины должны оставаться сокровенными, и он специально занимался шифрами.

Главной целью Бэкона было переустроить государство на научной основе, для чего ему требовалось занять в нем высокий пост. Открытое увлечение литературой мешало бы его карьере, и он говорил о тайном ордене Шлема (Афину Палладу обычно изображали в шлеме и, согласно легендам, это Волшебный шлем Плутона, делающий невидимым каждого, кто его надевал). Его слова: «Будьте одним человеком, когда имеете дело с природой, и другим, когда имеете дело с людьми. Любой, кто обладает высшим пониманием, при общении с ними надевает маску...»

То есть, по замыслу Бэкона, их с Рэтлендом «Потрясающий копьем» должен быть скрыт маской. Эксцентричному и меланхоличному Роджеру такая игра наверняка пришлась по нраву. А Уильям Шакспер оказался поначалу вовлеченным в нее, видимо, просто из-за сходства его фамилии с псевдонимом «Шекспир» и его связи с театром. Потом его мнимое авторство возвели в принцип, которому строго следовали.

Хождение за три моря

В 1611 году появился большой, хорошо изданный том под названием «Кориэтовы Нелепости» («Coryats Crudities»), автором которой значился «князь поэтов, величайший пешеход мира» Томас Кориэт из Одкомба. Кориэт — реальное лицо, шут наследного принца Генри. В книге описано путешествие одкомбианца по Европе, а первые 120 страниц занимали обращенные к нему стихотворные «панегирики» (смесь восхваления и осмеяния) 56 авторов, среди которых были виднейшие люди королевства.

Гилилов раскрыл и эту литературную мистификацию: за маской Кориэта скрывался Рэтленд, который был не прочь посмеяться и над другими, и над собой. Все издание — грандиозный раблезианский фарс, пир сатиры и юмора.

Как сказано в предисловии, Кориэт покинул Лондон в мае 1608 года, а в октябре того же года вернулся обратно, посетив 45 городов и проделав, в основном пешком, путь почти в две тысячи миль. Но Рэтленд в тот год никуда из Англии не уезжал; у него болели ноги, временами он передвигался по дому в кресле-каталке. Он использовал свои впечатления от пребывания на континенте в 90-х годах, а также новости, которые ему сообщали в письмах друзья. В книге много ценных фактических сведений о тогдашней Европе, особенно о Венеции.

(Нынешние энциклопедии трактуют «Нелепости» как отчёт о реальных приключениях Томаса Кориэта. О нём пишут как о Туре Хейердале шекспировской эпохи.)

Два ключа к шифру

Вернемся к нашей исходной проблеме — Посвящению «Сонетов». Их английский комментатор Кэтрин Данкен-Джоунс обратила внимание, что именно так — заглавными буквами и с точкой после каждого слова — древние римляне делали надписи на могильных плитах. А Литвинова заметила, что Рэтленду это было известно: Кориэт в своем опусе признался, что скопировал много таких эпитафий, за что его даже прозвали «Пешеход—Могильный Камень».

Значит, уже выявлена связь «Сонетов» с «Нелепостями», и она пролила свет на форму Посвящения. А не поможет ли она понять и его содержание? Ведь сонеты готовили к печати как раз тогда, когда вовсю шла работа над похождениями Кориэта, они были в центре внимания всего поэтического сообщества. И этот факт мог найти отражение в Посвящении — секретном послании, предназначенном только для своих. Поэтому первым ключом будем считать связь с Кориэтом.

Но, похоже, есть и второй ключ. Известно, что титульные листы книг в эпоху Возрождения часто использовали для шифровки важных сообщений — рисунки и текст на них составляли настоящий ребус, разгадать который были способны только избранные. Наверное, тем же целям могли служить и листы с посвящениями.

Интересующий нас текст (он показан выше) организован геометрически — разбит на блоки в виде суживающихся к низу трапеций (как в визуальной поэзии, где стих образует некую фигуру), а под ними отдельно стоит подпись Т.Т. В этой графической форме может быть закодирована некая информация.

Давайте предположим, что каждая трапеция — это целостный кусок текста, но блоки нужно как-то переставить (их всего три, поэтому число вариантов невелико). Попробуем расположить трапеции в обратном порядке. Тогда получим:

Переведем на русский, используя те разные возможности интерпретации слов и словосочетаний, о которых говорилось выше:

ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНЫЙ
ИСКАТЕЛЬ ПРИКЛЮЧЕНИЙ,
ОТПРАВЛЯЯСЬ
В ПУТЬ,
НАШ БЕССМЕРТНЫЙ ПОЭТ
ЖЕЛАЕТ
ЕДИНСТВЕННОМУ ЗАЧИНЩИКУ
НИЖЕСЛЕДУЮЩИХ СОНЕТОВ
М-РУ W.H. ВСЯКОГО СЧАСТЬЯ
И ТОЙ ВЕЧНОСТИ,
ЧТО ОБЕЩАНА
Т.Т.

Чего же мы добились? Во-первых, фраза стала как будто более естественной (прямой порядок слов). Во-вторых, ее начало («искатель приключений, оправляясь в путь») указывает на Кориэта, и это понятно всему поэтическому кругу. В-третьих, Посвящение идет теперь не от издателя, а от автора сонетов, то есть Рэтленда, и только вечность (или бессмертие) обещана Торпом.

Говоря об адресате Посвящения, мы отмечали, что лицо с инициалами W.H. — это либо граф Саутгемптон, либо граф Пембрук. В юности Рэтленд был неразлучен с Саутгемптоном (они вместе увлекались театром) и посвятил ему две свои ранние поэмы. Но тут он, судя по всему, обращается к Пембруку: публикуя сонеты, Рэтленд как бы подводил итог своей семейной жизни, а Пембрук, друг Роджера и двоюродный брат Елизаветы, был инициатором их брака. Его можно считать «единственным зачинщиком сонетов», ибо одна из их основных тем — отношения между супругами.

Литвинова пишет, что Посвящение и по форме, и по лексике напоминает эпитафию, и оно придает «Сонетам» нечто зловещее. В самом деле, Рэтленд вступал в заключительный период своей короткой жизни и, видимо, ясно это сознавал. Он готовился «отправиться в путь».

Заключение

В сонетах как будто говорится о Белокуром друге и Смуглой леди, о поэте-сопернике, но кто они? Написаны ли все сонеты одним человеком, или же авторов больше? Над этими загадками уже не один век ломают головы и шекспироведы, и рядовые читатели. Теперь картина начала проясняться; так, Литвинова уже установила, что поэт-соперник — это Джон Донн. Есть надежда, что постепенно будут сняты и другие вопросы, причем не только по поводу «Сонетов», но и всего шекспировского наследия.

Наконец появилась возможность согласовать биографию и творчество художника. Все перипетии общественной и личной жизни так или иначе отражены в его сочинениях, которые теперь требуют прочтения под новым углом зрения. Б.Л. Пастернак заметил, что «Шекспир наложил на свои труды более глубокий личный отпечаток, чем кто-либо до или после него». С другой стороны, через написанное можно проникнуть во многие обстоятельства жизни автора.

А не нарушают ли подобные изыскания волю автора навсегда остаться неизвестным? Нет, так все и задумывалось: он себя скрыл, но не до конца, оставив многие зацепки, которые должны позволить будущим поколениям узнать его. Например, в разных произведениях, к месту и не к месту, встречается родовое имя графа Рэтленда «Manners» — не как «манеры», «нравы», а как имя собственное (это подробно описано Гилиловым).

Мы живём в знаменательное время: человечество обретает Шекспира.

Дополнение

Как мы сказали, именно с изучения таинственного поэтического сборника «Мученица любви» начал свои активные исследования шекспировской проблемы Илья Гилилов (см. первую главу его книги). Он распознал в героях поэмы «Феникс и Голубь», впервые напечатанной в этом сборнике, графиню и графа Рэтлендов, ушедших из жизни в 1612 году.

Гилилов выдвинул гипотезу, что сборник посвящён памяти этой супружеской пары. Но ей противоречили даты выхода книги на титульных листах — сохранились всего четыре экземпляра сборника, на одном указан 1601, на другом 1611, на третьем дата обрезана, четвёртый без титульного листа (книга не была зарегистрирована в Компании печатников). Гилилову пришлось провести большую работу в целях обосновать свой вывод, что эти даты ложные. Однако он убедил не всех своих критиков, причём особенно резко возражал здесь Б. Борухов (нужно подчеркнуть, что рэтлендианская версия авторства от решения вопроса о датировке сборника слабо зависит).

В 2016 г. вышла книга писателя-историка Константина Писаренко «Неразгаданный Шекспир. Миф и правда ушедшей эпохи» (М.: Вече), в которой автор приводит и обсуждает различные факты, связанные с жизнью и творчеством Барда (в большой степени опираясь на англоязычные источники). В книге есть немало интересных соображений, а моё внимание особенно привлекла его трактовка этого поэтического сборника.

Вот какую идею высказал Писаренко (с. 205): в сборнике, по его мнению, оплакивались не мёртвые, а живые! В 1601 г. Шекспир-Рэтленд участвовал в мятеже Эссекса, за что был заключён в тюрьму, его состояние было тяжёлым (как отмечал Гилилов, опасались за его жизнь). Видимо, в случае смерти Роджера Мэннерса собиралась покинуть мир и Елизавета. И тогда группа друзей-поэтов (в сборнике участвовали Марстон, Чапмен, Бен Джонсон, анонимы) попыталась побудить власти смягчить его участь. Об исключительных поэтических талантах и необыкновенных личных достоинствах этих двух людей и повествовал изданный в 1601 г. сборник. Он должен был послужить предостережением: мы потеряем их, если оставим всё, как есть.

(Замечу, что в пользу этой версии говорит тот указанный Гилиловым факт, что Бен Джонсон в нескольких помещённых в сборник стихотворениях говорит о Голубе и Феникс в НАСТОЯЩЕМ ВРЕМЕНИ, не упоминая об их смерти.)