Письмо Гамлета к Офелии

Соотношение между стихом и прозой интересно проследить на примере послания Гамлета к Офелии, которое заслуживает отдельного разбора.

«Небесной, идолу моей души, преукрашенной Офелии... на ее прелестную грудь, эти...»

(II, 2)

Далее в своем послании Гамлет переходит с прозы на рифмованный стих:

«Не верь, что солнце ясно,
Что звезды — рой огней,
Что правда лгать не властна,
Но верь любви моей».

(II, 2)

И вновь рифмованный стих уступает место прозе:

«О, дорогая Офелия, не даются мне эти размеры. Я не умею высчитывать мои вздохи; но что я люблю тебя вполне, о вполне, чудесная, этому верь. Прощай. Твой навсегда, дражайшая дева, пока этот механизм ему принадлежит. Гамлет». (II, 2)

Гамлет сознательно подчеркивает здесь искусственность рифмованного стиха — ему «не даются эти размеры», он «не умеет высчитывать вздохи» — на фоне прозы, которой он выражает свои подлинные чувства. Обычным же для всей пьесы белым стихом Гамлет говорит в монологах, когда он остается один на сцене и не опасается соглядатаев, либо когда доверяет своему собеседнику (или в данный момент расположен к нему) и не разыгрывает перед ним безумие — например, в разговорах с Горацио, с Лаэртом на могиле Офелии, в покоях Гертруды.