3.2. От пьес к жизни: мотив авторства под маской

Мы не будем далее подробно рассматривать все аналогии судьбы де Вера сюжетным мотивам пьес Шекспира: почти за столетие оксфордианцы написали об этом столько, что проще и быстрее, перечитав Шекспира, найти эти аналогии самостоятельно. Желающие могут сделать это, а те, кто владеет английским языком, если захотят, то познакомятся с многочисленными трудами оксфордианцев. Тогда они лично убедятся, что этот аналоговый сигнал об авторстве Эдварда де Вера очень силен, но он состоит подчас из столь мелких и незаметных импульсов, что подвергнуть его антиоксфордианской критике не представляет никакого труда.

И такой критикой многие шекспироведы с удовольствием занимаются: и стратфордианцы, и бэконианцы, о которых мы уже говорили, и марловианцы, то есть те шекспироведы, которые не без успеха ищут содержательные аналогии между сочинениями и судьбой Марло и пьесами Шекспира.

Но, повторяю, мы здесь не будем углубляться ни в дебри импульсов самого аналогового сигнала во всей его полноте, ни в критику его во всей ее многочисленной отрывочности. Важно, что он есть, этот сигнал, и не менее важно, что сам по себе он совершенно не убеждает скептиков. Поэтому сейчас мы рассмотрим особый пучок этого сигнала, довольно редко привлекавший внимание исследователей. Пожалуй, можно назвать его метааналоговым сигналом. Он состоит в отражении в пьесах Шекспира самой подмасковой ситуации, предположительно ситуации авторства. Если Шакспер — живая маска, то отразилась ли вся эта модель живой маски в драматургии Шекспира? Вот в чем очередной вопрос.