3.2.9. «Виндзорские насмешницы». Кто хитрее?

Здесь оксфордианцы находят прямую параллель одного из эпизодов биографии Эдварда де Вера: нападение на большой дороге его слуг на неких господ соответствует нападению слуг Фальстафа, на что есть намек в пьесе. Это усиливает вероятность предположения, что вся пьеса — это безжалостная карикатура графа Оксфорда на самого себя. Однако карикатурность изображения не мешает автору сделать достаточно прозрачный намек читателю на собственное тайное имя. В сцене, где учитель экзаменует Уильяма по латинской грамматике, есть текст, прямо отправляющий к той странице популярного в то время учебника латинского языка, где в качестве примера употребления имени собственного приводится: Edwardus is my proper name¹.

Опять подмены: главный ревнивец Форд (ср. с Оксфорд)² прикидывается неким Бруком, Фальстафа одевают бабой, двух парней наряжают в костюм Анны Пейдж, главной приманки для женихов, для участия в финальном карнавале наряду с ряжеными, «феями» и пр. В целом пьесу можно было бы назвать «Бесплодные усилия псевдолюбви». Но не только псевдолюбовь у Шекспира нуждается в маскараде. Любовь тоже зачастую предпочитает прятаться под маской.

Примечания

1. См. подробнее: N. Green. Lily's Latin Grammar And The Identity Of Shakespeare (http://www.oxford-shakespeare.com/oxford-shakesp.html).

2. О чем подробнее см. с. 407—408.