§7. Стилевая подпись в зеркале цифровых исследований Шекспира

Итак, у нас есть закодированная в числе подпись автора шекспировского канона: в Первом фолио (993). Даже если предположить, что к появлению в конце Первого фолио числа 993 и его осмыслению могла привести игра случая, вернее целый набор самых разнообразных случайностей, то вероятность такой случайности здесь очевидно крайне незначительна. А значит существует исключительно высокая вероятность того, что 993 — это сознательная подпись, явное принятие ответственности за книгу. Сам Эдвард де Вер или кто-то из его последователей, напрямую причастных к изданию Первого фолио, сочли своим долгом зафиксировать имя на последней странице книги. Что может означать такая фиксация, как не признание носителя этого имени основным создателем шекспировского канона?! Осознанная подпись, другое объяснение подобрать затруднительно. Или сам семнадцатый граф Оксфорд и/ или кто-то еще выразил (и) уверенность в принципиальной причастности Эдварда де Вера.

Конечно, такая сознательная подпись — акт субъективный. Но можно подойти к проблеме подписи и с объективной стороны. Любой художественный текст содержит в себе еще неосознанную подпись — индивидуальным письмом, стилем. И эти шекспировские подписи уже довольно давно изучаются шекспироведами преимущественно на предмет выявления соавторов Великого барда¹. Такое изучение стиля особенно интенсифицировалось с появлением компьютеров, то есть с применением к проблеме стилистической подписи цифровых методов: цифровых и в смысле машинной системы передачи информации, основанной на двоичном цифровом коде, и в смысле новых возможностей подсчетов различных языковых составляющих шекспировского текста, который оказался, в известном смысле, полигоном для проверки различных компьютерных технологий обработки информации².

Однако пока в большинстве работ исследуются произведения Шекспира с точки зрения их словаря: на слова членить тексты проще и естественнее всего, по крайней мере в техническом отношении. Одна из недавних работ — сборник «Стилистика и язык Шекспира»³. Первая же глава сборника⁴ ставит проблему уровня оригинальности языка Шекспира. Дело в том, что если исходить из знаменитого the Oxford English Dictionary, то оригинальность языка Шекспира выглядит из ряда вон выходящей; получается, что весьма значительную часть современного английского языка придумал сам Шекспир. Но филологическая шутка истории состоит в том, что в то время, когда создавался the Oxford English Dictionary тогда еще под названием New English Dictionary (в последней трети XIX века), Шекспира считали гениальным во всем, в частности, на него указывали как на чуть ли не главного изобретателя слов в Англии. Но слова не изобретаются в одиночку, для этого нужна среда, и в золотом веке английской литературы эта среда существовала. Сравнивая некоторые слова из знаменитого словаря, Жиль Гудленд проследил, какая часть из них действительно впервые была употреблена Шекспиром, а какая использовалась его современниками или предшественниками.

Джонатан Кульпепер продолжил тему пересмотра некоторых принципиальных позиций the Oxford English Dictionary в отношении к текстам Шекспира⁵. Кульпепер теоретически подтвердил тот факт, с которым практически сталкиваются все переводчики Шекспира: определяя значение слова в пьесе Шекспира, вы должны обратиться к словарю, в котором приводится значение этого слова, причем нередко со ссылкой на тот самый контекст, который вы переводите или трактуете. Словарь в таком случае по большому счету и не нужен, а в некоторых сложных для толкования контекстах может и мешать: лексикограф тоже человек, и его трактовка может быть ошибочной или не единственно возможной. Дж. Кульпепер предлагает радикально другой принцип составления словаря: приводить не один первый случай употребления слова, а несколько по возможности синхронных контекстов, которые и дадут инвариантное значение слова или несколько разных значений.

Вторая глава рассматриваемой книги, написанная Вар-дом Элиотом и Робертом Валенсой⁶, связана с проблемой переоценки словаря Шекспира как с точки зрения количества слов, так и с точки зрения смыслового потенциала используемых слов. Авторы считают, впрочем, что никакой переоценки словаря Великого барда не было, а была радикальная недооценка словарей других субъектов: и писателей-современников Шекспира, и писателей следующих поколений, и наших образованных современников. Тесты показали, что словарь Шекспира меньше и беднее, чем словарь Мильтона, больше и богаче, чем словарь Флетчера, и примерно такой же по количеству и качеству, как словари Марло, Грина, Джонсона, Деккера и Чепмена. Результаты получены, естественно, с помощью компьютерных подсчетов.

Однако с помощью компьютера можно не только посчитать словарь того или иного писателя, но и выделить и посчитать типичные элементы стиля, определить черты индивидуального стиля, то есть то, что сейчас принято называть идиостиль. А следовательно, при наличии данных для сопоставительного анализа можно определить и авторство того или иного текста. Этим в отношении Шекспира и его современников занимались, в частности, авторы книги «Шекспир, компьютеры и тайна авторства» Хью Крейг и Артур Кинни⁷. Рассмотрим работу как последний на сегодняшний день большой труд в данной области.

Метод анализа, результаты которого приводятся в книге Хью Крейга и Артура Кинни, не новый, но несколько обновленный: это тест текстов на наиболее и наименее частотные слова в шекспировских произведениях. Собственно, используются два типично шекспировских словника: один в 200 служебных слов, другой в 500 словарных слов. И два зеркальных словника, типично нешекспировских, в тех же объемах. Надо сказать, что при использовании метода в разных случаях анализа имеются свои особенности, но в подробности самого метода мы вникать не будем, а обратимся сразу к результатам, которые должны казаться филологам (а возможно, и специалистам в области квантитативной лингвистики) достаточно убедительными.

Итак, посмотрим, например, на результат анализа шекспировской трилогии о Генрихе VI⁸. Хью Крейг вынужден противостоять тем, кто не приемлет Марло в качестве соавтора Шекспира, во-первых, потому, что он в некотором смысле невозможный кандидат (somehow impossible as a candidate), а во-вторых, потому, что его влияние на других авторов было столь велико, что снижает достоверность стилистических доказательств его авторства, если бы они появились, и сколь бы сильны они ни были. Однако шансы Марло на авторство, согласно проведенному анализу с использованием служебных слов, очень велики, гораздо выше, чем у всех остальных претендентов. И представить, что в этом и только в этом случае такой автор, как Шекспир, был более похож на Марло, чем на самого себя, исследователям оказалось трудно⁹.

В частности, проведенный анализ помогает снять часть вопросов по атрибуции первой части «Генриха VI». Пьеса — плод соавторства. Один из них, условно говоря «Шекспир», написал сцену в церковном саду и сцены, изображающие последнее сражение Талбота, но больше ничего существенного. Очень вероятно, что Марло написал среднюю часть сюжетной линии, включающую сцены с Жанной д'Арк. Эти два драматурга могли написать и другие отрывки, но в работу мог быть вовлечен еще кто-то, например Нэш, и тут уже все сомнительно, пока исследователи не готовы более детально говорить о соавторах. Но кое-что они заявляют вполне определенно: у этой пьесы не один автор, и указанные части почти наверняка написаны кем-то и Марло¹⁰. Примерно о том же самом говорят результаты исследования второй части «Генриха VI»: Марло, несомненно, написал сцены с Жанной Девственницей и Жаком Кейдом¹¹. То есть для первых двух частей «Генриха VI» Шекспир — однозначно псевдоним. Хотя такого вывода авторы и не делают, но он неизбежен.

В большей части глав книги рассматриваются шекспировские апокрифы: те пьесы, которые или выходили анонимно (но шекспировское авторство позднее подозревалось), или публиковались с именем «Шекспир» на титульном листе, но не были включены в канон Первого фолио. Один из таких апокрифов «Арден из Февершема» (Arden of Faversham). Артур Кинни абсолютно уверен, что Шекспир определенно приложил к этой пьесе руку¹², но следов Кида или Марло там нет. Но кто-то еще был соавтором Шекспира, который написал среднюю часть пьесы¹³.

Мы с Б.В. Ореховым провели свой стилистический анализ шекспировских и околошекспировских произведений. В противоположность исследованию по ключевым словам (наиболее или наименее частотным), как в рассмотренной выше книге, мы разбили весь корпус текстов, составленный по Первому фолио, но не на слова, а на коллокации (то есть не обязательно мотивированные синтаксически сочетания рядом стоящих словоформ) и построили словник из тех, которые присутствуют хотя бы в двух пьесах Шекспира. Таких словосочетаний в шекспировском каноне драматургии обнаружилось более 130 тысяч единиц. Кроме того, мы составили словник коллокаций, присутствующих во всех пьесах Шекспира (218 единиц). Потом искали элементы этих словников в отдельных пьесах или отрывках пьес. Полученные результаты пока не проверены, но все равно интересно сравнить их с выводами, сделанными по другой методике.

Чтобы синхронизировать наши результаты с данными Кинни, мы так же, как и он, разбили пьесу «Арден из Февершема» на части по 2000 слов. Сравнили каждый отрывок с нашими словниками, и шекспировских коллокаций оказалось существенно больше, чем в заведомо нешекспировских произведениях. Причем присутствие коллокаций в разных отрывках исключительно равномерное, что позволяет предполагать, что пьесу написал один-единственный автор¹⁴. И если согласиться с выводами Артура Кинни, что в пьесе, несомненно, есть рука Шекспира, можно всерьез задуматься над вопросом, не была ли она полноправной авторской рукой в этой пьесе. Разумеется, трудно исключить возможность мелких вкраплений текстов, написанных другими авторами, но эти вкрапления вполне могут квалифицироваться как редактура.

К чисто отрицательным результатам привел анализ текста пьесы «Эдмонд Айронсайд» (Edmond Ironside), проведенный Филиппом Палмером. Более или менее определенно, что это не Шекспир; ничего точнее об авторе этой пьесы сказать не удалось¹⁵. Наши выводы похожи, но чаша весов чуть колеблется в другую сторону: скорее, менее определенно, что это не Шекспир: наличие шекспировских коллокаций так же, как и в предыдущей пьесе, значительно выше среднего уровня, но чуть ниже, чем в «Ардене из Февершема». Кто бы ни писал эту пьесу, он был под сильным влиянием шекспировского стиля¹⁶.

Зато о пьесе «Правление Эдуарда III» (The Raigne of Edward the third) Тимоти Айриш Ватт смог твердо сказать, что ее автором был Шекспир, но не он один. Главный Шекспир написал сцены с графиней (1.2—2.2), кто написал все остальное, установить не удалось¹⁷. Сделанные нами с Б.В. Ореховым выводы не противоречат выводам Ватта, хотя наши показатели не дают оснований вычленять сцены с графиней из всего массива текста.

Аналитикам удалось подтвердить мнение Кольриджа и Стивенсона, что дополнения к пьесе Кида «Испанская трагедия» в издании 1602 года сделаны Шекспиром¹⁸, а также доказать, что дополнения в «Короле Лире», имеющиеся в Первом фолио в отличие от изданий в кварто, принадлежат тому же автору¹⁹.

Подчеркнем еще раз: все приведенные в анализируемой книге (а также во многих других, ей предшествующих) результаты исследований с определенностью демонстрируют, что «Шекспир» — это в любом случае псевдоним. Поскольку многие произведения, на титульных листах которых стоит имя «Шекспир», написаны в соавторстве (причем зачастую стиль автора шекспировского канона вовсе не превалирует, так что никак нельзя предположить простую редактуру или доработку другим драматургом), то это имя — псевдоним, и являлось бы псевдонимом даже в том случае, если бы имена Шакспер и Шекспир полностью совпадали орфографически.

В данной книге основным соавтором шекспировских произведений выступает Кристофер Марло, что связано исключительно с выбором пьес для анализа. По результатам стилистического анализа, проводимого с помощью компьютера учеными конца прошлого — начала нынешнего столетия, видно, что в случаях и с другими апокрифами, и анонимными изданиями, и даже, казалось бы, аутентичными шекспировскими текстами дополнительными соавторами были Джордж Пил («Тит Андроник»), Джон Флетчер («Генрих VIII», «Два благородных родственника»), Томас Мидлтон («Тимон Афинский»²⁰), Джордж Уилкинз («Перикл»).

Пил, Марло, Флетчер, Мидлтон, Уилкинз, с одной стороны, и Шекспир, с другой стороны, это ведь не одно и то же, а во многих монографиях достаточно убедительно показано, что «первая сторона» написала значительные части текстов в драмах, которые опубликованы под именем «второй стороны» (Шекспир без первой стороны). И если новейшие компьютерные исследования не оставляют никаких сомнений в том, что «Шекспир» — это псевдоним, то больше невозможно исходить из предпосылки, что Шекспир и Шакспер — это одно и то же. Заведомо ведь не одно и то же, а значит, и то предположение, что Шакспер из Стратфорда вообще участвовал в создании шекспировского канона, нужно еще доказывать и доказывать.

Отсюда совершенно ясно, почему, как констатирует Шапиро²¹, идея соавторства в отношении шекспировских пьес с большим трудом находит место в умах стратфордианцев: им нужен монолитный автор Шекспир, только такого автора можно априорно попытаться считать неотделимым от фамилии Шакспер. Как только монолит распадается, гипотеза сразу теряет убедительность общепринятой догмы. Джеймс Шапиро это очень верно почувствовал и попытался упредить эту ситуацию, поворачивая факты соавторства в пользу стратфордианской гипотезы. Но поворот получился исключительно риторико-патетический: «Для оксфордианцев в особенности исследования по атрибуции текстов — ночной кошмар»²². Почему для нестратфордианцев (в частности, оксфордианцев) это кошмар? Разве представить участником кооперативной драматургии можно только Шакспера? Более того, именно Уильяма Шакспера в этом процессе в первую очередь и трудно представить, ведь следы этой работы должны были бы неминуемо где-то отразиться: в переписке, в дневниках соавторов, в дележе гонораров и т. д. и т. п. Следы в этом случае нужно было бы специально скрывать. Но для чего Уильяму из Стратфорда, если он настоящий Шекспир, скрывать это? А раз не было смысла в сокрытии, следы участия Шакспера в соавторской работе с весьма большой вероятностью остались бы в документах. Но их нет! А вот некий замаскировавшийся автор как раз должен был бы скрывать следы. И скрыл.

Попытки же Шапиро доказать, что только актер-пайщик труппы, тесно связанный с местами представлений, мог писать «поздние» шекспировские драмы, совсем уж неубедительны: основаны на целой серии необязательных предположений. Особенно забавным выглядит отвод Эдварда де Вера, семнадцатого графа Оксфорда по социальным мотивам. Шапиро утверждает, что граф не сел бы рядом, например, с брутальным Уилкинзом, который «держал трактир и, возможно, бордель» (kept an inn and may have run a brothel)²³. Только человек, плохо знакомый с биографией Эдварда де Вера, который совсем не был будуарным графом, а скорее походил на принца Генри из «Генриха IV», мог бы искренне утверждать такое. Но Шапиро написал целую главу, посвященную оксфордианской гипотезе, и должен был бы хоть немного представлять характер и образ жизни этого претендента в Шекспиры. Однако знания знаниями, а ангажированность — великий двигатель: там, где фактов не хватает или они противоречат твоей гипотезе, можно применить иронию, намеки и риторические вопросы, как Шапиро и делает.

Но, кроме определения соавторов по псевдониму «Шекспир», стилистический анализ способен серьезно помочь в определении главного автора, писавшего под этим псевдонимом. Хотя для радикального определения авторства таким способом существует ряд принципиальных препятствий. Во-первых, в целом по Шекспиру: Первое фолио включает тексты, атрибутируемые разным личностям, а значит, словники всегда будут включать единицы не вполне гомогенного стиля. Во-вторых, уже в целом по кандидатам: имеется проблема текстов как материала для сравнения с шекспировскими. Кроме Марло, Кида и Бена Джонсона, у претендентов на роль Шекспира текстов для сравнения или нет совсем, или крайне мало. Конечно, от Бэкона тексты дошли, но они относятся к совсем другим жанрам, чем творения Шекспира.

Первая трудность может быть в целом сочтена несущественной, поскольку достаточно большой объем корпуса должен сгладить различные стилистические вкрапления. Вторая трудность для основного кандидата существует лишь относительно драматических произведений: лирику Эдварда де Вера мы вполне способны сравнить с поэзией Шекспира, но если раньше многие делали это вручную, то, используя компьютер, мы с Б. Ореховым получили вполне значимые результаты. Так, плотность присутствия единиц Большого словника шекспировских словосочетаний²⁴ в двух первых опубликованных поэмах Шекспира и в лирике Эдварда де Вера практически идентична. Для большей корректности результатов мы разбивали сравниваемые тексты на отрывки в 2000 слов. Плотностью мы обозначили общее количество найденных единиц Большого шекспировского словника, разделенное на количество слов в анализируемом тексте.

Очень близка средняя плотность в отрывках «Обесчещенной Лукреции», «Венеры и Адониса» и поэзии Эдварда де Вера («Венера и Адонис» — 0,450 — отличается от поэзии де Вера вообще всего на 3 тысячных).

Показателей, более близких (или хотя бы с близостью того же порядка) между собой, для других авторов и произведений пока обнаружить не удалось. Особенно значима эта близость на фоне того факта, что Шекспир никак не мог влиять на де Вера, в отличие от некоторых авторов художественной литературы XVIII—XX веков, на которых стилистическое влияние Шекспира (прямое и, возможно, через язык в целом) прослеживается явственно. Остается два логических варианта. Или поэмы Шекспира и лирику де Вера писал один и тот же человек, или «Шекспир» находился под сильнейшим стилистическим влиянием де Вера, что при небольшом объеме лирики последнего весьма сомнительно.

Конечно, эти исследования носят предварительный характер (проведение их в полном объеме требует больших затрат времени), и в данной работе их результаты используются как вспомогательные и дополнительные аргументы, но в перспективе увеличение количества и качества подобных аналитических работ может оказать серьезное убеждающее влияние, так сказать, при общественном решении шекспировского вопроса.

Примечания

1. Elliott W.E., Valenza R.J. A Touchstone for the Bard // Computers and the Humanities, Vol. 25, No. 4 (Aug., 1991), pp. 199—209; Eftekhari A. Fractal geometry of texts: An initial application to the works of Shakespeare // Journal of Quantitative Linguistics, 2006, Volume 13, Numbers 2—3, рр. 177—193.

2. Орехов Б.В., Пешков И.В. На подступах к геному стиля Шекспира // Новый филологический вестник, № 3 (26) 2013. С. 107. См. детали: Bolton W. The Bard in Bits: Electronic Editions of Shakespeare and Programs to Analyze Them // Computers and the Humanities, Vol. 24, No. 4 (Aug., 1990), рр. 275—287; Lowe D., Matthews R. Shakespeare Vs. Fletcher: A Stylometric Analysis by Radial Basis Functions // Computers and the Humanities, Vol. 29, No. 6 (Dec., 1995), рр. 449—461.

3. Mireille Ravassat and Jonathan Culpeper (eds.) Stylistics and Shakespeare's Language. Transdisciplinary Approaches. N.Y. — L., Continuum, 2011.

4. Giles Goodland. «Strange deliveries»: Contextualizing Shakespeare's First Citations in the OED // Stylistics and Shakespeare's Language. Pp. 8—33.

5. A New Kind of Dictionary for Shakespeare's Plays: an Immodest Proposal // Stylistics and Shakespeare's Language. Pp. 58—83.

6. Elliott W.E., Valenza R.J. Shakespeare's Vocabulary: Did it Dwarf All Others? // Stylistics and Shakespeare's Language. Pp. 34—57.

7. Craig H., Kinney A.F. (eds.) Shakespeare, computers, and the mystery of authorship. Cambridge University Press, 2009.

8. Craig H. The three parts of Henry VI // Ibid. P. 40—77.

9. Ibid. P. 67.

10. Ibid. P. 68.

11. Craig H. The three parts of Henry VI // Ibid. P. 77.

12. Kinney A.F. Authoring Arden of Faversham // Ibid. P. 96.

13. Ibid. P. 99.

14. Б.В. Орехов, И.В. Пешков. На подступах к геному стиля Шекспира // Новый филологический вестник, № 3 (26) 2013. С. 117—118.

15. Philip Palmer. Edmond Ironside and the question of Shakespearean authorship // Craig H., Kinney A.F. Shakespeare, computers, and the mystery of authorship. P. 108.

16. По количеству шекспировских коллокаций эта стилистически на редкость выдержанная пьеса близка к текстам Чепмена и Бомонта.

17. Timothy Irish Watt. The authorship of The Raigne of Edward the Third // Craig H., Kinney A.F. Shakespeare, computers, and the mystery of authorship. P. 132—133.

18. Craig H. The 1602 Additions to The Spanish Tragedy // Craig H., Kinney A.F. Shakespeare, computers, and the mystery of authorship. P. 180.

19. Kinney A.F. Transforming King Lear // Craig H., Kinney A.F. Shakespeare, computers, and the mystery of authorship. P. 201.

20. Недавно опубликованные результаты исследований находят руку Мидлтона в пьесе «Все хорошо, что хорошо кончается». См.: Laurie Maguire and Emma Smith. Many Hands — A New Shakespeare Collaboration? [PDF] TLS April 19th 2012.

21. См.: J. Shapiro. Contested Will. P. 254—255. Констатировать-то он этот факт констатирует, но объяснение приводит скорее формальное.

22. J. Shapiro. Contested Will. P. 258.

23. Ibid.

24. В этот словник входят все сочетания слов, идущих друг за другом в репликах персонажей пьес Первого фолио, которые хоть раз повторялись в двух разных пьесах. Подробности см.: Б.В. Орехов, И.В. Пешков. На подступах к геному стиля Шекспира. См. также: http://nevmenandr.net/pages/shake.php