7. Год активности — 1609

Пытаясь обрисовать мой романтический подход к стихам о взглядах, я не стала поднимать вопрос о 23 сонете, в котором слово «книги» иногда заменяют на «взгляды» — looks. Некоторым представляется, что «books» в девятом стихе — это опечатка. Вот что сказано в начальных стихах. Как несовершенный (unperfect) актёр на сцене из-за страха отступает от своей роли или как неистовое (fierce) созданье переполняется страстью до того, что избыток его силы сокрушает его собственное сердце, так я, из страха перед ответственностью, забываю произнести полностью (или в точности — perfect) церемониальные речи любовного ритуала. Моя любовь кажется слабеющей из-за её собственной тяжести и мощи. Дальше поэт пишет (стихи 9—14; подстрочник В.С. Флоровой):

О, так пусть же мои книги будут красноречивыми
И немыми провозвестниками моей говорящей груди,
Которые молят о любви и ищут воздаяния
Большего, чем тот язык, который большее больше выражал.
О, научись читать то, что пишет молчаливая любовь:
Слышание глазами принадлежит утончённому уму любви.

Начну со слов «ceremony of love's rite» — церемония любовного ритуала. Имеется в виду то, что положено говорить, то, что должен писать галантный поэт. Во второй части бруковского «Рассуждения» не только пятый диалог посвящён слепцам, но и четвёртый тоже. Он открывается предложением послушать «о девяти слепых, которые излагают <...> частные причины своей слепоты, хотя все они сводятся к общей причине, свойственной энтузиазму» (furore). Интересней всего д ля меня девятая причина. Она

изображена в виде девятого слепого, который стал таким из-за <...> упадка духа, однако управляем и обусловлен великой любовью, ибо в горении он боится обидеть её. Поэтому и говорится в «Песни Песней»: Отклони очи твои от меня, потому что они волнуют меня. И таким образом он уничтожает глаза, чтобы не видеть того, что чрезвычайно желал бы и рад был бы увидеть, равно как сдерживает язык, чтоб не говорить с тем, с кем в высшей степени желал бы говорить, — всё это из боязни обидеть неправильным взглядом или неверным словом или чем-либо иным поставить в неловкое положение. Это обыкновенно бывает от понимания превосходства объекта; <...> поэтому самые глубокие и божественные теологи говорят, что бога любят и почитают больше молчанием, чем словом...

Очень похоже, что в 23 сонете Шекспир перепевает именно это. Упадок духа объясняется избытком страсти. Правда, не выражена боязнь обидеть словом. Речь о подобном опасении шла раньше — в 102 сонете, который открывается таким высказыванием: «Моя любовь усиливается, хотя кажется, что слабеет. / Я люблю не меньше, хотя меньше показываю это». В середине говорится про соловья, который умолкает не потому, что лето стало менее приятным, а потому, что (М.) «музыка, звуча со всех ветвей, / Обычной став, теряет обаянье». И я, как он (точнее, как она — Филомела), сказано в куплете, иногда удерживаю свой язык, чтобы не утомлять вас моим пением. Лирический герой боится всего лишь надоесть, но думаю, он идёт за бруновским персонажем. Хотя в сонетах 102 и 23 нет заявлений ни о боязни обидеть неправильным взглядом, ни, тем более, об уничтожении глаз, всё равно, я чувствую: в программном двадцать третьем немыслим стих «О, пускай мои взгляды будут красноречивыми». Бард противопоставляет не слово молчанию, как это делает девятый слепец, а звучащие стихи — написанным. Это ещё одно выступление на тему «Почему я отмалчиваюсь во время наших литературных посиделок». Нежеланию озвучивать любовь посвящено окончание опуса 85. Поэт слышит восхваления, произносимые другими, и только отмечает: «Это так, это правда». Он в состоянии добавить что-то и к самой большой похвале, но в мыслях. В них любовь шествует впереди слов. В куплете содержится призыв ценить других за дуновенье слов, его — за беззвучные устремления, в которые выливается суть. В начале сонета говорится о пышных письменных восхвалениях. Мне легко представить, как поэты декламируют свои панегирики. Прекрасная дама привыкла слушать стихи, а не читать. К такому выводу подталкивает концовка 23 сонета.

Я уже писала о комментарии А. Аникста к 12 строке — More than that tongue that more hath more express'd. Это, мол, «первое упоминание о неизвестном нам поэте-сопернике», и высказывание может быть расшифровано так: «Больше, чем язык того, кто более многословно описал пылкость любви, кто полнее рассказал о твоём совершенстве». Хорошая расшифровка, заставляющая меня внести поправку в подстрочник Валерии Флоровой. Немые провозвестники «молят о любви и ищут воздаяния / Большего, чем тот язык, который большее больше выразил». Совершенного вида требует не только грамматика. Сонет создан в начале XVII века, автор знал, что его «соперник» закончил жизнь на костре и уже никогда ничего не выразит. В связи с этим нужно вернуться к 80 опусу, в котором глаголы стоят в настоящем времени (Ш.): «...превосходящий меня дух использует твоё имя / и на хвалу тебе расходует всю свою силу». Более того, переводчик передал будущим временем «if he thrive and I be cast away» — «если он будет преуспевать, а я буду выброшен на берег». В то время, когда создавался «парусный» 80 сонет, Джордано Бруно был жив. В двадцать третьем упоминание о нём, написавшем ярче и больше, чем великий бард, не первое, а последнее.

Могу ли я предположить что-либо о содержательной стороне высказывания с тремя «more»? (Его формальная сторона характеризуется русским выражением «дёшево и сердито».) В тогдашнем языке книгой называли и тетрадь, и просто пачку исписанной бумаги, или блокнот, или свиток. Опус 23 мог находиться вместе с другими в самом последнем свитке, преподнесённом, как обычно, Другу и его матушке. А могло и не быть такого свитка, если сонет создан в связи с решением печатать сборник. Тогда он стал сюрпризом, как и вся книга. Публикуя свои стихи, автор выражает надежду, что будет вознаграждён больше, «чем тот язык». Вот 11 стих: «Who plead for love and look for recompense». Местоимение (кто, которые) относится к немым вестникам. Что позволило барду высказаться про эту самую «recompense»? Его возросшая смелость? Тот факт, что прекрасная дама стала вдовой? Шестое чувство, подсказавшее величайшему гению, что он больше, чем кто-либо, заслуживает любви и восхищения? Все три обстоятельства плюс ещё какие-нибудь, мною не открытые? И в чём могла бы выражаться компенсация? Интересно сопоставить речь о воздаянии с одним из пунктов, перечисляемых в Быть или не быть: «The pangs of despised love». Так напечатано во втором кварто, и ближе всех к этому вариант (Л.) «Боль презренной любви», разумеется, с ударением на первом «е». Гамлет говорит не о своём чувстве, он сам через пару минут объявит, что не любил Офелию. Больно будет ей. И Клавдий прав: его племянник страдает вовсе не от любви. В фолио вместо «despised» стоит «dispriz'd», и получается: мучения не вознаграждённой любви. Вот он — никому не доставшийся «приз», упомянутый в 86 и 48 сонетах. Может быть, Шекспир заменил «despised» на «dispriz'd» после того, как написал 23 сонет? Если так, он, в свою очередь, создан после выхода второго кварто (1604), не исключено, что незадолго до публикации сборника. Поэту нужно было провозгласить: да, я теряюсь и молчу или говорю сбивчиво при личных встречах, но вот оно — собрание моих стихотворных объяснений в любви, читайте и воздайте мне. Решиться на такую просьбу в книге в сто раз легче, чем преподнести содержащий её сонет в рукописном виде. Если бы не было нужды прятать главную адресатку сборника в тени её сына, 23 сонет был бы вступительным.

Теперь надо вернуться к 26 опусу. Может, я ошибалась, считая, что Шекспир не просил астролога указать время, подходящее для печатания сонетов? Бард прозрачно намекает на возможность подобной просьбы в последних шести строчках вассального послания. Интересней всего 11 стих: «And puts apparel on my tottered loving». Поэт дождётся милости от своей звезды, она займёт благоприятное положение и накинет одежды на его продрогшую... Или продрогшие? Выше говорилось о наготе объяснений в любви к лорду, и «loving», по-видимому, указывает на эти любовные признания. В Словаре есть только прилагательное «loving» — преданный. Может, Шекспир хотел сделать из него английское существительное, аналогичное спенсеровскому заглавию Amoretti? Но почему тогда у него единственное число? Не является ли «apparel» (наряд, если буквально) метафорой будущей обложки, под которой признания выйдут в свет? И не делается ли из-за такого намёка 26 сонет парным двадцать третьему? В главном Шекспир объявляет, что его книги (все экземпляры «Сонетов»?) станут вестниками любви к ней; в парном — что соберёт стихи о своей любви к нему под обложку — после того, как дождётся благоприятного астрологического прогноза. Пожалуй, я уверилась: издатель получил сонеты и разрешение их печатать от самого барда. Уговаривая автора, Томас Торп обещал взять на себя максимум ответственности. Возможно, термин «авантюра» был произнесён Шекспиром, опасавшимся, что публикация столь откровенных стихов вызовет досаду у их главной породительницы. Издатель выразил готовность прослыть единственным авантюристом (и прослыл, если не у современников, то у множества шекспироведов). Задачей поэта в их предприятии было хорошенько проиллюстрировать заявление о единственном породителе. Одной из самых ярких иллюстраций стал сонет 26. Выше я передала эпитет из него словом «продрогший», оттолкнувшись от таких значений «totter», как «трястись, шататься». Но есть ещё такие: идти неверной походкой, разрушаться, гибнуть. Думаю, бард не скрывал от себя, что его чувство к мистеру W.H. почти погибло. По меньшей мере, оно ослабело, утратило живость, в общем, идёт неверным шагом. Стихи об этом чувстве в семнадцатом веке получались... Хотела написать: не совсем искренними. Но в том-то и дело, что искусственность, заказанность таких стихов слишком откровенна. Как будто не Шекспир был хозяином своей честности, а она всегда направляла его. Я не ищу парные сонеты специально, но буду говорить о них и в дальнейшем — от случая к случаю.

Следующий мой вопрос такой. Из-за чего мрачная комедия, внесённая в Регистр в начале 1603 года, опубликована только в 1609? Неужели звёзды запрещали издавать «Троила и Крессиду» целых шесть лет? Как бы то ни было, я думаю, что и эта пьеса напечатана, по меньшей мере, с согласия автора, если не по его инициативе. Я и раньше давала понять, что не верю в принадлежность предисловия издательскому перу. Наверняка кто-то из кружка Мери Герберт захотел помочь товарищу по «литобъединения)» и заодно отличиться перед патронессой. Не сам ли драматург, точно знавший, что эту пьесу вообще не играли в «Глобусе», настоял на замене титульного листа и таким образом разделил одно издание на кварто A — с упоминанием театральной постановки и кварто B — без упоминания, зато с подоспевшим к моменту замены предисловием? Если так и было, тогда в истории с изданием «Троила и Крессиды» можно видеть подтверждение догадке о сравнительно активном сотрудничестве великого барда с печатниками именно в 1609 году. Упоминание в предисловии о благородных хранителях даёт мне повод надеяться, что «Цимбелин» (1610), в котором Шекспир намекает на события из графининой молодости, попал в её руки — для чтения и хранения — сразу после того, как был закончен и переписан. И тогда в просьбе «О, позвольте быть красноречивыми моим книгам» множественное число существительного призвано обратить её внимание не только на сборник сонетов, но и на создававшуюся именно в 1609 году пьесу об Имогене. Возможно, соглашение, что семья графини Пембрук будет собирать все рукописи Шекспира, заключено незадолго до того, как анонимный автор предисловия к «Троилу и Крессиде» поведал публике про благородных хранителей.

Текст «Ромео и Джульетты», попавший в фолио 1623 года, представляет собой перепечатку третьего кварто трагедии, вышедшего в 1609. Это ещё одна книга, и в ней о любовной страсти говорится без каких бы то ни было церемоний, оглядок, условностей. Ведь в пьесе необязательно деликатничать; это в лирике приходится учитывать общественное и семейное положение адресатов. В пьесе нет ни «я», ни «вы» или «ты». Только сюжет ограничивал Шекспира-драматурга (да и то не слишком). Если рукописный «Цимбелин» не идеально подходил на роль книги, в которой красноречиво сообщается о любви барда к прекрасной даме, то хорошему третьему изданию «Ромео и Джульетты» самое место среди книг-провозвестников. В 1609 году было напечатано также первое кварто «Перикла» — драмы, запись о которой внесена Э. Блаунтом в Регистр 20 мая 1608. Есть мнение, что зимой 1608—1609 годов Шекспир занимался её доработкой. Однако дошедший до нас текст никак нельзя назвать хорошим. Может быть, автор и издатель поторопились с печатанием, чтобы уложиться в указанные астрологом сроки? Не потому ли «Перикл» не вошёл в первое фолио, что леди Пембрук — главный редактор великого тома — не успела поработать над этой пьесой? После графининой скоропостижной смерти (напомню: от оспы в сентябре 1621) оставшиеся члены редакторской группы решили вовсе не включать в свой том драму, не являющуюся, по мнению, например, Джонсона, шедевром великого барда (но популярную: к 1623 году её успели переиздать ещё трижды). Что собрание всё равно не будет полным, хотя бы из-за невозможности опубликовать «Эдуарда III», было понятно с самого начала. В мае 1608 Блаунт зарегистрировал ещё и трагедию «Антоний и Клеопатра». Но опубликовать её, в очень хорошей редакции, удалось только в фолио. Понимая, что главной «публикой» великого барда была прекрасная, а также умная и талантливая дама, я решаюсь думать так. Тема «Антония и Клеопатры» была близка благородной хранительнице Мери Герберт и товарищу по цеху Сэмюелу Дэниелу. Наверняка египетская трагедия представлялась Шекспиру весомым вкладом в культуру, интересным продолжением литературного процесса; её нужно было отделать. Пусть даже из-за этого пришлось взять обратно обещание, данное печатнику, и упустить благоприятный для публикации момент.

Что же у меня получилось? В число книг, упоминаемых в опусе 23, входили, по мысли автора, сборник сонетов, третье издание «Ромео и Джульетты», блестяще отделанная пьеса для чтения «Троил и Крессида» — эта «икра», ждущая оценки интеллектуалов, а также тщательно подготовленные рукописи «Антония и Клеопатры» и, возможно, «Цимбелина». Ну, и «Перикл», в котором, между прочим, есть эпизоды и реплики, наводящие на догадки о Тёмной леди. Потолкую о них в отдельной главке.